По лбу, по шее, по спине ползли дорожки крупного пота – всемы люди, все человеки, напряжение нешуточное, а мастерить приходится в темноте,на ощупь...

Ну вот и порядок. Готов сюрприз. Точно известно, за скольковремени порошок разъест пластик, а потом, смешавшись с жидкостью – второймешочек, за сколько эта адская смесь покончит со стеклом ампулы, а потом...А потом не будет никакого «потом», будет взрыв. Для каждого этапа есть,разумеется, временной допуск, но и он достаточно хорошо известен – точка зренияпессимиста, точка зрения оптимиста, все учтено...

И засиживаться больше нельзя. Процесс пошел, остановить егопрактически невозможно, разве только выдрать взрыватель из тестообразного шараи выкинуть в море – но мы же не для этого старались...

Мазур взял в зубы тяжелый пластиковый пакет с необходимымипричиндалами, подхватил второй, гораздо объемистее и тяжелее с бомбой, внутрикоторой уже вовсю шел процесс (не столь уж и головоломный, любой студентсредних способностей начертит полдюжины формул), выдвинулся в коридор и, непроизводя босыми ногами ни малейшего шума, направился к выходу на палубу.

Время настало самое подходящее – та скверная пора незадолгодо рассвета, что именуется моряками «собачьей вахтой». Ночь уже на исходе, аутро еще не наступило, у любого, самого прилежного и бдительного часовогопоневоле слипаются глаза, и в сон клонит со страшной силой, он, как ни бдит,впадает в некое чуточку измененное состояние сознания. И люди понимающие именноэто веселое время стараются использовать к своей выгоде. Обычно, знаете ли, какраз и получается...

Палуба. Тишина и сырая свежесть, волны чуточку пошлепывают оборт. Замерев в проеме, сгорбившись, Мазур обернулся на какое-то время живымподобием локатора – включились чувства, каких у обычных людей не бывает, абывают они лишь у моральных уродов вроде него, не имеющих никакого отношения ктому, что считается нормой...

Сколько бы раз это с ним ни случалось, он никогда непонимал, чточувствует и как. И никто не понимал, никто не мог потомописать словами, хоть сам Верховный Главнокомандующий прикажи.

Часовой – он же вахтенный, он же телохранитель – на постувсе же наличествует, но он, докладывают обостренные чувства, подремывает вшезлонге у трапа, ага, посапывание слышится, спокойно ему, комфортно, ничеговедь так и не произошло за все время стоянки у пирса...

Пригибаясь, чтобы оказаться ниже иллюминаторов надстройки –ни в одном не горел свет, но таков уж был рефлекс – Мазур означенную надстройкуминовал, все так же скрючившись, пробежал к корме, положил ношу на чистейшуюпалубу, привязал к перилам светлый нейлоновый канатик, специально выбранный подцвет борта прилежным Лавриком. Выбросил бухточку за борт, обеспечив себебыстрое и комфортное возвращение домой. Подхватил пакет, покрепче стиснул зубы,зажимая второй – и выпрыгнув за борт, полетел навстречу темной воде, на которойеще слабенько искрились колышущие отражения бледнеющих звезд.

Погрузился без малейшего всплеска, его этому неплохонаучили. Вода сомкнулась над головой, сильным рывком ног Мазур на секундуоказался на поверхности, глотнул воздуха под самую завязку, чтобы хватило навесь путь – и, загребая левой рукой да обеими ногами, уверенно двинулся кцели, держась примерно в метре от поверхности.

Морской живности округ не ощущалось – дрыхла, надо полагать,беззаботно. Время от времени лица и тела неприятно касался разнообразныйплавающий мусор – любой порт в этом отношении ничуть не лучше прозаическойпомойки, у самого берега и вода омерзительная на вкус, если ненароком случитсяглотнуть, и болтается в ней столько всякой гадости...

Он привычно скользил в полутьме, ни на что не боясьнаткнуться – глубина, точно известно, у самого берега приличная, что сейчастолько на руку. Своя ноша не тянет – и оба пакета его не особенно иудручали, благо возвращаться придется совершенно налегке, оставив подарок вгостях. Такие уж мы воспитанные ребята, коли в гости – непременно с подарком...

Мазур поднялся чуть повыше, почти касаясь теперь затылкомколышущейся, неуловимой кромки, отделявшей воду от воздуха. Темнота впередихарактерным образом сгустилась, и он понял, что достиг цели. Перед ним был борт«Виктории».

Медленно, осторожно, чутко он поднялся над водой так, чтоона достигала подбородка, прижав ладонь к шероховатым, скользким доскамобшивки, прислушался к окружающему.

Вокруг простиралась совершеннейшая тишина, даже изнедалекого города не доносилось ни звука – полное впечатление, что он оглох водночасье, что, разумеется, никак не соответствовало реальности: едва слышноплескалась вода, справа резко крикнула какая-то здешняя ночная птица, а еще...

Ага! У себя над головой, гораздо левее, Мазур, напрягаяслух, все же расслышал тихие шаги – кто-то, судя по звукам, неторопливопрохаживался по палубе на некотором расстоянии от планшира. Часовой,разумеется. Гораздо более ответственно относившийся к своим обязанностям, чемтелохранитель на «Доротее». Оно и понятно: у этих, на шхуне, задача былагораздо более сложная и серьезная.

Вот только Бешеный Майк и те ребятки, которых он обычнонанимал, достоверно известно, от подводного плавания в любых его видах былидалеки примерно так же, как от ядерной физики. Типичные сухопутчики, подумалМазур с ноткой кастовой спеси. Самое большее, на что способны – на моторкахналеты устраивать. Ручаться можно, там, за пахнущими прелой сыростью досками,нет сейчас ни одного индивидуума, знающего на опыте, что такое морской комплекспротиводиверсионных мероприятий. В их профессиональном опыте имеется зияющаядырища. И прекрасно.

Ну что же, некогда прохлаждаться, время не ждет, и вувесистом мешке, ощутимо тянущем пловца ко дну, уже вовсю идут незатейливые, носмертельно опасные химические реакции...

Столь же бесшумно, как проделывал все прежде, Мазур поплылвдоль борта к корме. Остановился. Вода по-прежнему достигала подбородка, вокругсамую чуточку посветлело, шаги часового на палубе слышались гораздо тише.

Работка была нелегкая, но ему случалось проделывать штуки ипочище... В пакете, который он зажимал зубами, словно собака поноску, нашлосьабсолютно все необходи– мое. Главное, не производить ни малейшего шума...

Если разобраться, не столь уж сложная задача длятренированного народного умельца. Всего и следовало, что прикрепить этакуюавоську из прочного канатика, в которой покоился пакет с бомбой, к борту –двумя дюжинами длинных, острейших шурупов с удобной головкой, большой иплоской, пересеченной глубокой поперечной щелью. Как ни поноси западный мир, ноесть у него одно, между нами, достоинство: располагая деньгами, можно в двасчета раздобыть именно то, что тебе в данный момент необходимо...

Мазур трудился, как автомат. Он подозревал, что по лицу унего течет пот, но, сидя в воде по уши, нельзя в этом быть абсолютно уверенным.Ага, глаза защипало – точно, пот...

Все приходилось делать на ощупь – и в темпе, в темпе,поджимает времечко... И не производя ни малейшего шума.