Каюта Кристины оказалась, как и следовало ожидать, побольшеи роскошнее, чем однотипные помещеньица для многочисленных гостей – но, вобщем, не такие уж хоромы, это была все же яхта, а не личный лайнер.

– Садись. Вон там – бар.

Она сбросила туфли и расположилась в кресле напротив. Мазурупоказалось, что она чуточку изменилась, войдя сюда – стала спокойнее и проще,без прежней дурашливости. Какое-то время они сидели, умиротвореннопереглядываясь, без малейшей неловкости, потягивая из бокалов.

Параллельно Мазур изучал обстановку – незаметно и зорко, онэто умел. Ровным счетом ничего необычного или тревожащего – просто-напростороскошная каюта, где обитает загадочная девушка, которую всерьез титулуют«вашей светлостью». Красный купальник небрежно болтается на приоткрытой дверцешкафа, стопка журналов, парочка книг, шикарный музыкальный центр...

Потом он увидел фотографию на столике – в скромной, нопрекрасной работы серебряной рамочке. Очень красивая женщина с чуточкугрустными глазами, судя по некоторым деталям, снимок относится годам кшестидесятым.

В голове у него стала понемногу складываться из отдельныхкусочков уже не головоломка, а скорее мозаика – у Мазура были хорошиеинструкторы, знавшие свое дело, чтобы притворяться за рубежом зарубежным жечеловеком, нужно накрепко вызубрить много всяких тамошних реалий, меньше,конечно, чем требуется разведчику-нелегалу, внедряемому на долгое оседание, нотем не менее... Есть вещи, которые обязан знать вдоволь пошатавшийся по светубродяга – чтобы ввернутьгде-нибудь для поддержания разговора, правдоподобиядля...

– Кто это?

– Мать, – сказала Кристина. – Она погибла. Давно.Ну, это неинтересно, не та тема...

Она отставила бокал, присела на широкий подлокотник Мазуровакресла и требовательно обняла его за шею. Прежде чем притянуть девушку к себе,он успел бросить последний взгляд на чертовски красивую женщину, снятую летдвадцать назад на фоне какой-то роскошной белокаменной лестницы.

Все окончательно встало на свои места, он уже прекраснознал, с кем так неожиданно ухитрился подружиться. Никак не ребус...

Действительно, самая натуральная принцесса, ваша светлость.Дочка самого взаправдашнего правящего князя, наследница престола, как самаястаршая. Престол, правда, не особенно серьезный, в некоторых смыслахопереточный – потому что эту, с позволения сказать, державу можно обойти пешкомза четверть часа. Но все же это настоящая европейская страна, пусть икрохотная, прославленная исключительно своими знаменитыми на весь мир игорнымидомами – и князь настоящий, и наследная принцесса Кристина...

Теперь Мазур уже ничему не удивлялся и не видел никакихстранностей в происходящем. Он про нее кое-что читал в тех самых глянцевыхжурналах – и про позирование для парочки мужских журналов, и про дебют вкачестве певицы, и про вольный образ жизни, весьма даже вольный. Принцессам изболее обстоятельных, что ли, монархий о такой свободе и таких эскападах имечтать нечего, а у нее как-то получалось.

Ну да, все правильно. Она нисколечко не врала –просто-напросто не уточняла иных деталей. Трудный, избалованный ребенок,которого, в принципе, и не воспитывали вовсе. Мать, знаменитая некогдаголливудская актриса, разбилась на машине где-то на горной дороге – вот чтоКристина имела в виду, когда говорила про молнию и снаряд...

Кристина вдруг отстранилась, заглянула в лицо:

– Что-то не так? Ты на секундочку вдруг зажался...

– Поясница, – сказал Мазур непринужденно. –Осьминог когда-то хватил щупальцем, а сейчас повернулся неудачно...

– Ври больше, – фыркнула она, успокоившись. – Тымне еще про морского змея начни... Расстегни «молнию». Ага, вот здесь.

...Некий хитроумный механизм в голове, какого у нормальныхлюдей не бывает, просигналил, что оттягивать больше нельзя, что самое время.

Мазур, разбив это движение на несколько этапов, высвободилсяиз объятий Кристины, бесшумно устроился в кресле и закурил, пуская дым в приоткрытыйиллюминатор, откуда доносилось едва слышное шлепанье невысоких волн и струиласьночная свежесть. На спящего человека не следует смотреть пристально, есть рискразбудить – и он сконцентрировал взгляд на казавшейся сейчас смутным белымпятном фотографии давным-давно разбившейся кинозвезды, слушая спокойное дыханиеКристины. Не походило, что она в ближайшее время собирается проснуться – давноуснула, сон ровный, спокойный, будем надеяться, что это ее обычное состояние. Авпрочем, на делоуйдет не так уж много времени...

Он выкинул сигарету в иллюминатор, взял стоявшую тут же настолике бутылку и плеснул на волосы щедрую дозу, чтобы от него на километрразило спиртным. Выскользнул в коридор, голый, как Адам. При нужде следуетпритвориться пьяным до остекленения лунатиком, незнамо куда бредущим пороскошному кораблику – надо думать, вполне обычное для этого кораблика зрелище,житейские будни, никто ничего не заподозрит. К тому же народу на бортумаловато: пребывающий где-то в плебейских недрах экипаж, дежурный охранник напалубе... вот, пожалуй, и все, если не считать сладко дрыхнущей Кристины.Хозяин и прочие гости так на «Доротее» и не объявились, развлекаются где-то вгороде...

Проскользнув по темным коридорам, как натуральный призрак,он нашел свою каютку, просочился внутрь, обнаружил сумку совершенно нетронутой.Вытащил ее на середину помещеньица и, не теряя времени, принялся за дело, чуткоприслушиваясь.

Алюминиевую пудру – неплохо постарался Лаврик, мозоли,должно быть, от напильника заработал – смешиваем с безобидным удобрением длясадов-огородов, тщательно перемешиваем деревянной палочкой, добавляем паругорстей порошка, который вам без малейшего удивления продадут в любой аптекехоть пару мешков, снова перемешиваем, столь же тщательно, до однородной массы,теперь можно уже и руками, горстью, пальцами, потому что с добавлением третьегокомпонента к ладоням больше не липнет, выливаем две бутылочки аптечнойжидкости, употребляемой нормальными людьми в самых что ни на есть мирныхжитейских целях, прилежно месим, как тесто, только в сто раз старательнее, чемгражданская повариха, потому что цели у нас несравненно более важные, чем улюбой кухарки... Вот так. Терпенье и труд все перетрут. Получился ком величинойсамую чуточку поменьше футбольного мяча, опять-таки к рукам не липнет, потомучто пропорции выдержаны идеально, ай да мы... Запихать его в двойной, прочныйпластиковый пакет...

А вот теперь начинается самое ювелирное, сложное, опасное.Ошибешься – в клочья разнесет вместе с каютой или сработает прежде времени, игромыхнешь в воде, опять-таки в кусочки разлетевшись на радость водянойживности...

Крохотную ампулу – хорошо еще, без тонюсенькой шейки –старательно обмазать вязкой субстанцией, упаковать в пластиковый мешочек,завязать... Опустить его в другой, наполненный темной жидкостью с резкимзапахом, завязать и этот. И – в третий его, наполненный порошком...