– Ничего, это легко исправимо.

Ксения провела пальцем по щеке Макара. Лицо ее изменилось:насмешливость исчезла, и оно стало нежным, счастливым лицом женщины, котораятолько что любила и танцевала в свое удовольствие. Она подобралась к Илюшинупоближе, уткнулась лбом ему в подбородок. Он вдохнул горьковатый запах ееволос, провел рукой по трогательно открытой шее и вспомнил – второй раз засегодняшний день – об игрушке, подаренной ему Сергеем Бабкиным. Игрушка лежалав сумке, хорошо замаскированная в потайном кармане, и на вид была неотличима отнастоящего револьвера.

– Ксения Ильинична, – негромко позвал Макар, ихотя голос его прозвучал почти мягко, Люцифер возле двери поднял голову инасторожился. – А расскажите-ка мне подробнее, Ксения Ильинична, про вашубывшую одноклассницу и прекрасного принца, живущего с ней. Во всех деталях,какие вспомните.

Эля сбежала по лестнице, напевая себе под нос, взмахнулаширокой расклешенной юбкой и чуть не налетела на сестру, стоявшую возле входнойдвери.

– Куда собралась, если не секрет? – безразличнымтоном осведомилась Лара. – Ой, откуда у тебя такие бусики?

Лариса протянула руку, потрогала вязаные желтые бусы,висевшие на Элиной шейке.

– Сама сделала, – сказала Эля. – Только вчеразакончила. Лариска, пусти, меня дети ждут.

– А-а-а, твои рукодельнички! Во сколько занятияначинаются?

– В семь.

– Тогда у тебя еще целых двадцать минут, ты неопоздаешь…

Лариса наклонилась к сестре – она была выше почти на голову, –и Эля принюхалась к мускусному запаху ее духов. Прежние духи Лариски пахлилилией, и они нравились Эле куда больше, чем эти. Она наморщила нос иотодвинулась.

– Элька, у меня к тебе дело есть, – вкрадчивопроговорила Лариса.

– Лар, давай потом, после занятий, а? Не хочуопаздывать…

– А ты и не опоздаешь.

Она взяла Элю за пухлую ручку, доверительно посмотрела вглаза, и сестра, как зачарованная, уставилась в два сине-голубых озера.

– Поговори с гостем, – попросила Лариса и кивнулаголовой наверх – туда, где на втором этаже находилась комната МакараАндреевича, уехавшего рано утром и до сих пор не вернувшегося. – Он ужевсех утомил. Мама от него устала, и Эдику он постоянно предъявляет претензии…

– Как?! – Эля удивилась не на шутку. –Претензии? Эдику?

– Или Эдик ему… Неважно! Пусть уедет.

– Кто?!

– Ну не Эдик же! – крикнула Лариса, но тут жепонизила голос до шепота, опасливо покосившись в сторону лестницы. – Этот,белобрысый.

– Как… – растерялась Эля. – Почему? Постой,Ларка, ты о чем?

Лариса скривила губы, отошла на шаг назад, пригляделась,словно собиралась фотографировать сестру.

– Ты притворяешься или в самом деле непонимаешь? – страдальчески спросила она, рассматривая глупую толстую Элю,испуганно ссутулившуюся возле двери. – Поговори с ним!

– А… почему ты сама не можешь? Почему я?

– Потому что ты славненькая хорошенькая Элечка, –просюсюкала Лара. – У тебя наверняка получится его уговорить!

– А если не получится? – окончательно растеряласьта.

Лара зло сощурила глаза, процедила, мигом прекративсюсюканье:

– А ты сделай так, чтобы получилось! Сообрази!Постарайся! Не все же тебе куколок своих вязать, можешь и головой немногопоработать! Сделай так, чтобы он уехал, понятно?!

Она требовательно смотрела на сестру, и та кивнула противволи.

– Матери ничего не говори, – бросила на прощаниеЛариса и отошла от двери, освободив проход.

Эля медленно сошла со ступенек, обойдя среднюю,провалившуюся, и подумала, что Эдик днем в очередной раз обещал матери починитьее и снова нарушил обещание. Дверь в дом закрылась, и Эле показалось, что из-занее раздался приглушенный голос Леонида.

Она посмотрела на часы, охнула и, не отрывая глаз отциферблата, побежала по тротуару, прикидывая, на сколько минут опоздает.Правда, ничего страшного в ее опоздании не было – совсем наоборот, никто незаставлял Элю приходить к определенному часу, но она сама терпеть не моглазадерживаться, даже на десять минут. У нее было не так много времени.

Торопливо отсчитывая минуты, она не заметила возникшегоперед ней силуэта и налетела на того самого человека, о котором шла речьнесколько минут назад. Макар Андреевич Илюшин, собственной персоной, стоял надороге. Он подхватил охнувшую и споткнувшуюся от неожиданности девушку и поднялупавший пакет, в котором просвечивали разноцветные яркие клубки.

Эля неловко поздоровалась, принялась извиняться и сбилась наполуслове, поглядев на Макара Андреевича. Лицо у того оказалось собранное ижесткое, почти жестокое, и видно было, что он совсем не слушает ее извинений.Последний раз произнеся что-то невнятное в свое оправдание, Эля забрала наконецу Илюшина пакет с клубками, пожелала ему хорошего вечера и направилась костановке, за которой находилась школа, раздумывая, чем же так недоволен ихединственный гость.

Макар проводил взглядом ее пухленькую фигурку, отметив просебя, что старшая дочь Эльвиры Леоновны выглядит этим вечером на редкостьпривлекательно. И у Ксени, и у Эли общей чертой была неподдельная природнаяжизнерадостность, но в одной она била ключом, а в другой пряталась глубоко,прорываясь лишь изредка. Илюшин отметил краешком сознания, что в их минутнойвстрече его что-то зацепило, но не стал анализировать, что именно: времениоставалось в обрез, потому что обычно, как ему удалось разузнать, Никита Борзыхуезжал с работы около восьми, а Макару предстояло еще добраться до его района…

…Он вернулся около одиннадцати. В доме горели два окна –одно на первом этаже, в столовой, второе – в комнате Эли, и сегодня дом былнаполнен звуками – шуршанием, стрекотом насекомых под окнами, тихим разговором,доносившимся из приоткрытой двери внизу: говорили Эдуард и Леонид. «Тебеследовало сделать это раньше», – донеслось до Макара, и в ответ другоймужской голос что-то невнятно пробурчал. Илюшин сделал шаг к столовой, чтобыподслушать разговор, но тут же справедливо рассудил, что никаких серьезныхбесед Шестаковы не будут вести при открытой двери, зная, что в доме находитсяпосторонний человек.

Поэтому он стал не торопясь подниматься по ступенькам.Скрипнула первая, за ней вторая. Голоса в столовой затихли, а одна из лампочекв светильнике дрогнула и потухла, как свеча от сквозняка. Макар усмехнулся ипокачал головой. «Экономит Шестакова на лампочках».

Третья ступенька, четвертая, пятая… Лампочка рядом с Илюшинымвспыхнула ярким напряженным светом – и погасла. Макар приостановился, и тут жепогасла следующая. Теперь лестницу освещал единственный светильник – самыйверхний, расположенный над последней ступенькой.