– Зря смеетесь, молодой человек, очень зря! Посмотрелбы я на вас, если бы ваша голова торчала с одной стороны ограды, а круп – сдругой! А прибавьте к этому слабость суставов! И не забудьте об опухоли,которую оперировали всего год назад! Моцарт, Мазурка! Ко мне!

Таксы лениво подбежали к хозяину, обнюхали штанины Макара иуселись на асфальт одинаково, широко растопырив передние лапы с длинными когтями.

– Вот и умницы мои, – успокоившись, проворковалстаричок. – Видите, какие они умницы? А вы насмехаетесь!

Макар решительно опроверг обвинение в том, что оннасмехается, и подтвердил, что таких умных собак давно не видел. Старичокрасцвел и попрощался, пожелав Илюшину легкой дороги. Отойдя на несколько шагов,Макар нахмурился, остановился и задумался. Затем решительно развернулся идогнал старичка:

– Простите, вы сказали, что в конце аллеи школа?

– Совершенно верно, – откликнулся тот и прибавил снеприязнью: – А в школе дети.

«А в школе дети…. – повторил про себя Илюшин. –Логично. А что, если…»

– Скажите, пожалуйста, а нет ли других школ в этомрайоне? – спросил он, начиная догадываться, каким будет ответ и кудаприведет его любопытство.

– Есть, разумеется… Одна – на Карла Маркса, другая – наВересаева. Правда, до них далековато…

Старичок объяснил, куда нужно идти, и Макар покачал головой– две другие школы и в самом деле располагались слишком далеко. Поблагодаривлюбезного хозяина такс, он быстрым шагом пошел по аллее, обдумывая возникшую унего идею.

Во дворе школы стоял визг – выпущенные на перемену детиносились по газону. Слегка оглушенный Макар зашел в вестибюль, повертел головойв поисках расписания дополнительных занятий, но нашел лишь расписание уроков настене рядом с гардеробом.

– Молодой человек, вы что-то ищете? – раздалсярядом с ним строгий голос, и, обернувшись, Илюшин узрел плоскую стриженую дамув брючном костюме, с осанкой гренадера и его же шириной плеч.

– Добрый день. Я живу в соседнем районе, – незадумываясь, соврал Макар. – Моя младшая сестра просила узнать, нет ли ввашей школе рукодельного кружка.

– Есть. Называется «Волшебная ниточка». Элина СергеевнаШестакова ведет, прекрасная девушка. Записывайте вашу сестру, ей навернякапонравится.

– Отлично! – обрадовался Илюшин. – Когдаможно поговорить с Элиной Сергеевной?

– Кружок – два раза в неделю, по понедельникам ичетвергам. Подходите завтра, к шести, в пятый кабинет.

– А по вторникам?

– По вторникам кабинет занят театральной студией. Наборв группу уже закончен, приводите сестру в сентябре.

– А сегодня? – уточнил Макар.

– И сегодня занятия в театральной студии. Два дняподряд, так уже получилось. – Она развела руками, словно извиняясь.

– Спасибо большое, – сказал Макар. – Вы мнеочень помогли.

Дама и в самом деле помогла ему. Однако, привыкнув всеперепроверять, Илюшин дождался, когда она уйдет, и нашел пятый кабинет. Молодаявеселая учительница подтвердила Макару, что вчера она занималась с детьми,начиная с шести вечера, и сегодня кабинет снова в ее полном распоряжении.

– Элина Сергеевна приходит по понедельникам ичетвергам, – повторила она следом за дамой-гренадером. – Вчера? Нет,ее не было, я же вам сказала. Конечно, уверена… Зачем ей театральная студия?

«Вот, значит, как… – сказал себе Макар, выйдя из школыи провожая взглядом несущихся мимо детей, размахивающих портфелями. –Выходит, клубочки в пакете были для отвода глаз. Спрашивается: где же проводилавремя Элина Сергеевна, раз у нее не было никаких занятий?»

Ксения вернулась домой в перерыве между визитами к больным,наспех перекусила и уселась за фортепьяно, стоявшее в комнате родителей. Матьее преподавала в музыкальной школе, и инструмент в доме был всегда, даже когдаони жили в крошечной квартирке неподалеку от фабрики. Сама Ксеня играла с шестилет, и пальцы у нее были сильные, развитые.

Она пробежала ими по клавишам, вполголоса напела какую-томелодию и оборвала ее на полуслове, нахмурившись. Бывший муж любил петь,обладал приятным баритоном и частенько распевал, расхаживая по квартире. Сейчасона как раз начала играть песенку, которую Максим обычно мурлыкал себе под нос,придя с работы.

Ксеня встала, сердито закрыла крышку фортепьяно. Пойматьсебя на подражании собственному бывшему мужу оказалось неприятно.

Она вышла замуж за человека старше себя на десять лет ипервые полтора года их брака очень любила мужа. Максим пользовался успехом уженщин, был ревнив, но сам, обладая веселым и беззаботным характером, никогдане отказывал себе в удовольствиях. Полтора года спустя после похода в загсКсеня обнаружила, что отличается от супруга старомодными взглядами на верность,а чуть позже подтвердила для себя избитую истину, заключавшуюся в том, чтовзрослого человека невозможно исправить. Потому что он не сломавшаяся машинка,требующая починки, а «исправить» в действительности означает «изменить всоответствии со своими представлениями».

По инерции она пыталась какое-то время сохранить их брак.Как и Максим. Но из этого ничего не вышло.

Работа в больнице сделала Ксению намного взрослее, и послеразвода она старалась забыться в ней. Поначалу вынужденный работоголик, затемдобровольный, она приучила себя считать больницу центром своего мира, чем-тонеизменным, непоколебимым. Тем ошеломительнее для нее было выяснить, что издесь все может зависеть от воли одного человека и отлаженный механизмучреждения будет рассыпаться и гнить спустя всего год после его появления.

Ксения Пестова, единственная дочь у любящих родителей, рослаумным, не по годам сообразительным, насмешливым и наблюдательным ребенком.Однако толика доверчивости, жившая в ней, с годами не только не исчезла, но иприобрела форму легкого идеализма, заключавшегося в недооценке количествабеспричинного зла, на которое способна отдельно взятая личность. Она с ужасомнаблюдала, как уходят из больницы хорошие специалисты, с которыми она дружила,как отделения заполняются невеждами от медицины, как на глазах расцветаютсклоки… Как-то раз Ксения не выдержала и попыталась поговорить с немолодойдамой, заведующей отделением педиатрии, ей симпатизировавшей. Та даже недослушала.

– И откуда же ты такая взялась, Пестова? –грубовато сказала дама. – На дуру и отдаленно не похожа… Иди, у меняработы по горло.

Ксеня замкнулась, стала молчаливым наблюдателем, копившим всебе увиденное. Последней каплей стал скандал с участием одного из еедрузей-врачей, ложно обвиненного в получении взятки от пациента.

Все знали, что новый главврач терпеть его не может. Но никтоне догадывался, чем это закончится. В результате обвинения врача быстро «ушли»,и главный не поленился дополнить скандал соответствующим освещением в прессе,чтобы сыграть наверняка. После люди, знавшие положение дел изнутри, спорили,насколько увольнение сыграло свою роль… Как бы то ни было, уволенный врач умерспустя полгода после того, как оставил больницу.