Солнечный свет бил в глаза с такой силой, что Лев почти ничего не видел. Наверное, где-то за окнами в одной из комнат здания стояло большое зеркало, отсвечивающее мощным бликом. Первая ступень крыльца уже была под его правой ногой, а он все еще не мог разглядеть двери. Лев прикрывал глаза ладонью, но это почему-то не помогало. Вторая ступень, третья… Взгляд, устремленный вниз, наткнулся на детские ноги, обутые в голубые сандалии, и замер, в то время как сердце, наоборот, заколотилось, как бешеное, и лишь через секунду до Льва дошло, что надо посмотреть выше.

На крыльце стояла Раюшка. Она выглядела так же, как и в злополучный день на пляже: белый сарафан, голубые бретели купальника, обвивающие шею, волосы стянуты в два задорных высоких «хвостика»; лишь голубой дельфинчик был только на одной заколке, потому что другой лежал в кармане у Льва.

С шумом глотнув воздух распахнутым в недоумении ртом, Лев протянул к дочери руки, желая обнять ее, но потерял равновесие и упал на колени, упершись ладонями в твердый бетон. В следующий миг, когда он поднял голову, Раюшки уже не было. Крыльцо санаторного корпуса пустовало.

Взревев раненым зверем от приступа жгучей ярости к иллюзорной действительности, издевающейся над ним в течение последних суток, Лев в один прыжок достиг дверей и рывком распахнул обе створки. Оттуда на него хлынула затхлая густая безмолвная темнота.

Шкуродер увидел, как его попутчик рухнул на асфальт, но не успел сообразить, что с ним произошло. Человек, выскочивший из автомобиля, втолкнул его в салон и, молниеносно переместившись на водительское место, ударил «по газам». Шины взвизгнули, и Шкуродера вдавило в сиденье, оттого что автомобиль пулей выстрелил вперед. Такая необычная встреча не на шутку его встревожила, однако не настолько, чтобы впасть в панику и пытаться выпрыгнуть из машины на ходу, рискуя жизнью. Он лишь спросил, стараясь не показывать испуга:

– Вы не хотите объяснить, что сделали с моим другом?

– Как?! Это был ваш друг?! – Девушка, сидевшая впереди рядом с водителем, выглянула из-за подголовника своего сиденья, и вид у нее был неподдельно удивленный. – Просто я знакома с этим типом. Это очень агрессивный бомж, однажды он пытался напасть на меня на пляже в Адлере. Откуда вы его знаете?

– По правде сказать, я познакомился с ним всего несколько часов назад, в поезде. Выглядел парень, конечно, как настоящий бродяга, но мы нашли общий язык, и я даже попросил его составить мне компанию и тоже поехать подлечиться в санаторий, – пояснил Шкуродер, расслабляясь. То, что встречающие не пожелали брать с собой опасного типа, уже известного им своими выходками, выглядело вполне естественным.

– Думаю, ваш новый знакомый доставил бы вам немало хлопот. Советую проверить, не пропало ли чего. Такие умеют забраться в карман, улыбаясь вам в лицо, а сноровка у них просто феноменальная – вы даже не почувствуете! – весело прощебетала девушка, однако веселость ее показалась Шкуродеру напускной, и он снова напрягся, зная по опыту, что любая фальшь всегда скрывает нечто неприглядное, а иногда и преступное. К тому же водитель, хотя и не участвовал в разговоре, но явно присматривался к пассажиру на заднем сиденье, изучая его через зеркало заднего вида, и этот интерес Шкуродеру не понравился.

Дорога обрывалась у самого моря. Автомобиль выкатил прямо на галечный пляж, неожиданно вынырнув из сосновых зарослей, и остановился.

– Дальше на катере поплывем! – сообщила девушка, вылезая и хлопая дверцей. – Эх, погодка хорошая, хоть и октябрь! Жаль, позагорать некогда!

Все трое направились к воде, где неподалеку от берега покачивалась небольшая моторная лодка. В лодке сидел паренек, голый по пояс, в закатанных до колен драных джинсах. Заметив приближающихся людей, он вскочил, спрыгнул в воду и подтолкнул лодку к берегу. Пока все усаживались, парень придерживал лодку, чтобы слишком не раскачивалась, потом ловко схватил протянутые водителем ключи и, не говоря ни слова, пошел к оставленному автомобилю.

– Он что, немой? – недовольно буркнул Шкуродер. Развитие событий нравилось ему все меньше.

Девушка улыбнулась и, пожав плечами, ответила:

– Неразговорчивый просто. Но дело свое знает, давно с нами работает.

Потом застрекотал мотор, и вопросы Шкуродера так и остались не заданными. Лодка резво помчалась по волнам, и, обогнув выступающую далеко в море скалу, оказалась в живописной бухте, закрытой горами со всех сторон, с белоснежным и мягким, как мука, песком, и совершенно безлюдной – такое место для отдыха было просто находкой для туриста. Но восторг Шкуродера быстро сменился ужасом, когда выяснилось, что подниматься в санаторий они будут в видавшем виды самоходном вагончике по рельсовому пути, пролегающему через узкий тоннель в горе. Грохот колес усиливался эхом, старый вагон нещадно трясло, сверху иногда что-то капало, так как вагон был открытого типа, без крыши, но все эти неприятности тотчас померкли, когда тоннель закончился, и Шкуродеру показалось, что они вылетели в пустоту, еще движутся вперед по инерции, но вот-вот рухнут вниз. Позорно завопив, в следующий миг Шкуродер с облегчением разглядел мост, пролегающий, казалось, прямо сквозь облака, и воскликнул сердито:

– Предупреждать надо! А то разрыв сердца, и все, никакое лечение уже не понадобится!

– Простите, я не подумала! – спохватилась девушка. – Мы-то привыкли и не замечаем уже.

– Жуть какая! – выдавил Шкуродер, глядя вниз и силясь разглядеть землю. Он и не подозревал, что так боится высоты. Все тело покрылось холодным липким потом, а в груди стало тяжело, будто в ней появился камень. К счастью, мост они пересекли быстро, а дальше вагончик покатил по горному склону. И хотя зияющая справа пропасть тоже пугала Шкуродера, однако неприятное ощущение, что они висят в воздухе, исчезло.

Корпус санатория и прилегающий к нему парк выглядели настолько ужасно, что Шкуродер подумал даже сразу уехать, но не успел озвучить свое требование: на крыльцо вышел высокий человек в белом халате, который своим видом тотчас внушил Шкуродеру доверие – именно такими представлялись ему настоящие доктора. Встречающий спустился по крошащимся ступеням, заранее вытянув руку для приветствия, и Шкуродер с готовностью пожал ее, радуясь тому, что наконец-то видит приличного, даже солидного человека. Тот представился доктором Лобачевым и предложил так его и называть, сообщив, что имя и отчество у него слишком длинные, и отзываться, когда к нему обращаются по фамилии, он уже привык. Шкуродер был приятно удивлен, когда Лобачев назвал его Александром: значит, тот потрудился заглянуть в договор перед прибытием пациента. Мелочь, конечно, а приятно!

Девушка и «водитель» – имен их Шкуродер так и не узнал – сразу куда-то исчезли, а Лобачев гостеприимно распахнул перед гостем двери парадного входа и, пропустив его вперед, вошел следом.

Внутри оказалось еще ужаснее, чем снаружи. Когда глаза привыкли к полумраку, стало ясно, что здание проще снести, чем отремонтировать, и показалось странным, как оно еще сохраняет целостность: стены были сплошь исчерчены ломаными черными трещинами. Удручающее впечатление усугублялось видом висящей лохмотьями облупившейся краски на нижней половине стен, а их верхнюю часть избороздили извилистые рыжие потеки: крыша явно не спасала от дождя и, скорее всего, уже давно. В углах буйно разросся грибок, и там из-за отслоившейся, изменившей цвет штукатурки издалека казалось, что на стенах нарисованы географические карты. Под бесконечно высокими сводами каждый шаг, подхваченный эхом, гремел, как выстрел в тишине, вызывая опасения, что от таких громких звуков сверху на голову свалится кусок лепнины. Лестница заметно накренилась вбок, и, увидев замешательство Шкуродера, Лобачев подбадривающе воскликнул: