– Полвека простояла и еще столько же простоит, поверьте мне! Здесь, конечно, не пятизвездочный отель, но здание довольно крепкое – ведь при Сталине строилось! А тогда, знаете, за качество спрашивали не так, как сейчас!

Шкуродер окинул тоскливым взглядом мрачные руины, и губы его непроизвольно сложились в скептическую ухмылку, но вслух он говорить ничего не стал: не хотел расстраивать наивного доктора, похоже, не замечающего того, что стены вот-вот обрушатся. К тому же, Лобачев трещал без умолку, засыпая Шкуродера вопросами и не давая как следует осмотреться – возможно, специально, чтобы отвлечь от неприглядного вида помещения. Потом заметил его неприязненный взгляд и начал оправдываться:

– Мы делаем все возможное, чтобы привести здесь все в порядок, но финансирования никакого. Отремонтировали только один этаж, где живут и получают лечение пациенты, там же находится столовая. Комната у вас будет вполне уютная, не переживайте. Десять лет назад мы начинали на голом энтузиазме. Пришлось продать квартиру в Москве, чтобы выручить средства на покупку необходимых материалов и механизмов для ремонта моей установки, которая многие годы находилась тут без всякого обслуживания. Мне очень повезло с женой, знаете ли. Она во всем меня поддерживает, понимает, что наука для меня важнее всего. Без ее участия я не смог бы продолжить дело всей своей жизни. Несколько лет мы посвятили исследованиям, прежде чем смогли принять первого пациента и получить за это деньги. Моя Жанна стойко переносила все лишения, хотя порой мы оказывались на грани выживания. У нас не сразу появились вода, электричество и тепло, не хватало еды. Сын поначалу не мог с нами находиться, жил в Сочи на съемной квартире, работал, где придется, даже официантом в ресторане, представляете? И это с его двумя высшими!

– У вас тут что, совсем нет персонала? – поразился Шкуродер. – А как же вы без санитарки, без обслуги обходитесь?

– Жанна справляется: ведь пациентов мы принимаем по одному за раз. Вот вы курс процедур пройдете и уедете, тогда мы следующего возьмем. Установка всего одна, да и добираться приходиться сложным путем, сами знаете. Вагончик стараемся не перегружать, пока не обновим основные механизмы.

Лестница все не заканчивалась, витками уходя круто вверх, и с каждым витком черный колодец между пролетами становился все глубже и все сильнее нервировал Шкуродера. Ему казалось, что вот-вот одна из ступеней провалится, и он полетит вниз, проломив собой ветхие, покрытые мелкими трещинами, балясины, которых, кстати, кое-где уже не хватало. Стены из-за полопавшейся и скрутившейся в мелкие чешуйки краски походили на кожу больного проказой, а зеленовато-черные разводы на потолочной побелке выглядели трупными пятнами.

Наконец, они вышли с лестничной площадки в просторный зал с колоннами, залитый солнечным светом, свободно проникающим в огромные окна справа. На нижних этажах было гораздо темнее из-за буйной зелени, заслоняющей оконные проемы, а сюда раскидистые пальмы не дотягивались, и открывался вид на парк: Шкуродер заметил посадочную платформу и пустой вагончик рядом с ней, высохший фонтан, засыпанный опавшей листвой, и остроконечные макушки исполинских кипарисов, темнеющих на фоне светло-голубого неба. Старый паркет заскрипел под ногами, солнечные блики на лакированной поверхности свидетельствовали о его чистоте. Стены здесь были свежевыкрашенными, правда, Шкуродеру не понравились яркие кричащие тона желтого и зеленого, но это было намного лучше, чем полопавшаяся краска, давно утратившая цвет. Пестрые квадраты каких-то нелепых, наверняка дешевых картин вызвали снисходительную улыбку: в любом другом месте Шкуродер счел бы их лишними, но здесь они были весьма кстати, разрушая давящую унылую атмосферу.

Впереди был выход в темный коридор. Возле последней колонны рядом с ним сгустилась тень. Шкуродер остановился и замер, вглядываясь: за колонной кто-то стоял и украдкой смотрел на них оттуда. Лица, скрытого в тени, было не разглядеть, но было видно, что это высокий мужчина, одетый в черный костюм и шляпу. Его странное поведение пугало Шкуродера: зачем он там прячется и почему смотрит на них пристально и явно враждебно?

Доктор Лобачев, успевший отойти на несколько шагов, обернулся и удивленно спросил, высоко вскинув седые брови:

– Что-то не так?

Шкуродер молча вытянул руку, указывая на дальнюю колонну. Доктор глянул в том направлении, издал короткий нервный смешок и с наигранным равнодушием произнес:

– Не обращайте внимания, это побочные эффекты.

– Что? – Шкуродер растерялся. О каких побочных эффектах может идти речь, если он еще не начинал лечение? Или это шутка? Как это понимать? В этот момент Лобачев поравнялся с человеком в шляпе и обратился к нему, как к старому знакомому:

– Что вы, Вениамин Казимирович, гостей пугаете? Идите в парк, погуляйте. Погода, вон, хорошая какая! Солнце сегодня.

Тот криво усмехнулся и, выйдя из своего укрытия, повернулся к Шкуродеру, который от неожиданности снова остановился как вкопанный. Незнакомец открыл рот и натужно, будто выдавливая слова, произнес:

– Не верьте этому шарлатану! А лучше сразу убейте, пока он не отправил вас в преисподнюю.

У Шкуродера задергался левый глаз. Он надавил на верхнее веко пальцем и так стоял, не зная, как реагировать на услышанное: человек в шляпе напоминал ему персонажа дешевого ужастика – актера, плохо играющего роль какого-то сумасшедшего маньяка.

– Идемте, Александр! – позвал его Лобачев. – Не смотрите на него, он не причинит вам вреда. Я вам сейчас все объясню, только не пугайтесь, ради Бога. Хотите фокус? – при этом доктор махнул рукой, будто хотел отвесить человеку в шляпе звонкую пощечину, но хлопок так и не прозвучал: человек попросту исчез, растворившись в воздухе, как тень, до которой, наконец, дотянулся солнечный луч.

От увиденного у Шкуродера задергался и правый глаз.

– Что тут у вас происходит? – просипел он нервно.

– Я же говорю: всего лишь побочные эффекты из-за особого поля, созданного здесь с помощью моего концентратора.

– Н-но… если это галлюцинация, то почему мы оба видели его? – Шкуродер потирал глаза, стараясь унять нервный тик, и все еще стоял, опасаясь сделать шаг вперед.

– Я бы не назвал это явление галлюцинацией, хотя природа их похожа. Да не стойте же, идемте! Вам ничего не угрожает. Они не опасны.

– Они? Вы хотите сказать, он тут не единственный?

– Да, встречаются разные экземпляры. Мы привыкли и не замечаем их, но вам, конечно, сейчас это кажется… невероятным, я понимаю. А вот и Лиля! – Взгляд доктора устремился к окну, и Шкуродер, проследив за ним, вздрогнул: на подоконнике сидела белокурая девочка лет семи с ярко накрашенными губами и нарумяненными щеками, что выглядело неестественно на лице такого маленького ребенка. И главное, секунду назад девочки там не было!

– Лиля и Вениамин Казимирович вечно бродят вместе. Неразлучники. Что ж, в том не было моей вины: у Лили было слабое здоровье, а Вениамину Казимировичу просто не повезло. Кто ж знал, что так случится? Ну, и медсестра, конечно, переборщила с дозой снотворного. Вот и маются теперь, бедолаги, не на том свете и не на этом, застряли… Но вы не бойтесь, это случилось больше тридцати лет назад… э-э… точнее, в восемьдесят пятом, да. На данный момент процедура отработана досконально, и уже несколько человек, получивших лечение, помолодели и осчастливлены.