– То-то и оно, – кивнул Мартин. – Такое ощущение, что наддевчонками злой рок повис. Одну убило взбесившееся животное, другую – шальнаяпуля.

– Некоторым Землю покидать нельзя, – согласился шериф. –Господи Иисусе… не завидую я тебе, парень.

– Я как представлю, что мне придётся им рассказывать, самсебе не завидую, – вздохнул Мартин.

Несколько минут они в молчании пили кофе, потом шериф досталфляжку и разлил по глотку виски в маленькие серебряные стаканчики. Не безгордости пояснил:

– Собственное производство…

В общем, расстались они почти друзьями. Мартин не вспоминалпары полученных за ночь зуботычин, Глен не припоминал высказанных Мартином впылу допроса обещаний. Ему вернули все вещи, и шериф даже предложил вместесходить в гостиницу, чтобы Мартину без споров вернули деньги за оплаченныйвперёд номер. Мартин махнул рукой и от предложения отказался.

Уже в дверях шериф словно бы невзначай предложил Мартинутранспорт до Станции – совершенно случайно его помощник собирался ехать в томнаправлении. Мартин с благодарностью согласился. Они обменялись рукопожатиями ирасстались вполне довольными друг другом.

Доставить на Землю письма Мартина не попросили. Здесьдоверяли только своей почтовой службе. Зато травы, из которых заваривалиместный аналог чая, продали с удовольствием и никаких пошлин на вывоз налагатьне стали. Всё-таки свобода торговли здесь была свята.

Конечно, Мартина весьма интересовало, в каком звании насамом деле состоит шериф, в каком ведомстве служит – за право контролировать американскиеколонии боролись между собой ЦРУ, АНБ и ФБР. Но задавать такой вопрос было поменьшей мере неразумно, тем более для частного сыщика, провалившего простейшеезадание.

Пусть уж американцы, раз им втемяшилось такое в голову,продолжают делать вид, что колония на Прерии-2 полностью независима исуществует на свой страх и риск. В конце концов, есть парочка колоний, гдепреобладает русское население. И пусть дела у них идут не бог весть как хорошо,но и там изрядная часть местного населения успела поносить погоны.

Крепкий «лендровер» доставил Мартина к Станции за полчаса.По-прежнему паслось невдалеке стадо, только подросток-пастушок, проводивший ихбдительным взглядом, теперь был другой. Интересно, это неофициальные помощникиили что-то вроде кружка «Юный друг шерифа»?

– Если родители девушки захотят навестить могилу, – сказалкрепкий парень, отряжённый шерифом на проводы Мартина, – то мы будем рады ихвидеть.

Фраза прозвучала цинично, но Мартин не стал придираться.Парень явно переживал о смерти красивой молодой девушки.

– Я передам, – сказал Мартин.

– У нас вообще-то очень редко случаются такие неприятности,– продолжал парень. – Порой забредает идиот, который хочет скакать по степи ипалить во все стороны. Но мы таких быстро вразумляем.

– Это у вас ещё будет, не волнуйтесь, – сказал Мартин. – Истрельба на скаку, и ограбление почтовых дилижансов, и набеги индейцев. Вотперевалит население за сотню тысяч – и начнётся.

Парень немного обиделся и буркнул:

– Индейцы мирные, мы с ними хорошо ладим…

Подхватив рюкзак, Мартин выбрался из машины. В головевертелись самые разные планы, но мечта о горячей ванне превалировала.

– Домой? – спросил Мартина вслед помощник шерифа.

– Конечно, – бодро соврал Мартин.

И пошёл к крыльцу.

Этот ключник явно был трезвенником. Или же на Прерии-2ключники ввели сухой закон. Если вчера он пил лимонад, то сегодня –свежевыжатый апельсиновый сок.

Мартин от вежливо предложенного напитка не отказался, выпилсок, закурил, посидел, собираясь с мыслями. Ключник доброжелательно смотрел нанего, развалившись в плетёном кресле, и готов был, казалось, ждать рассказа довечера.

– Очень интересно смотреть в чужие окна, – сказал Мартин.

Ключник завозился, устраиваясь поудобнее. Налил себе новыйстакан сока, бросил пару кубиков льда из термоса.

– Не заглядывать, – продолжил Мартин, – а именно смотреть.Люди привыкли считать, что их дом – их крепость. Люди не любят бесцеремонныхгостей. Может быть, потому мы и вас недолюбливаем – явились без спросу, непозаботились спросить разрешение на то, что мы охотно бы разрешили… Но у каждойкрепости есть свой флаг. И пусть наши флаги – лишь занавески в наших окнах. Всёравно это флаги. Для прохожего, что поднимет глаза, проходя мимо по улице. Дляживущих в доме напротив. Да пусть даже для извращенца, что сидит у своего окна,выставив бинокль между занавесками! Флагом может быть всё что угодно. Кружевнаятюль и изящные шторы, стеклопакеты и жалюзи. Ёлочка, нарисованная на стеклезубной пастой перед Новым годом. Цветы в горшках или мягкая игрушка наподоконнике. Аквариум с рыбками или вазочка с засушенной розой. Даже грязныеокна, за которыми оборванные обои и голая лампочка на шнуре, – тоже флаг. Пустьи белый флаг капитуляции перед жизнью… Мне нравятся города, в которых не боятсяподнимать флаги. Обычно это чужие города… в России нас слишком долго отучалииметь своё знамя. А мне нравится, когда люди не боятся гордиться собой. Мненравится приветствовать чужие флаги.

Он замолчал, переводя дыхание. И продолжил, глядя наключника:

– Мне интересно, каким люди видят мой флаг. Иногда я ставлюна подоконник старую красивую лампу с матовым абажуром и включаю её на всюночь. Просто так. Пусть кто-нибудь, проходя мимо, увидит свет и решит, чтоздесь читают хорошую книгу или бьются над упрямой теоремой, занимаются любовьюили сидят над постелью больного ребёнка. Пусть подумают что угодно. Главное,чтобы никто не догадался, что у меня нет своего знамени.

Мартин замолчал, налил себе сок.

Ключник пошевелился в кресле, сонно пробормотал:

– Ты развеял мою грусть и одиночество, путник. Входи воВрата и продолжай свой путь.

Мартин, вовсе не собиравшийся заканчивать историю такбыстро, поперхнулся соком. Но постарался смущение скрыть, кивнул и сказал:

– Спасибо, ключник. Мне кажется, что меня ждёт долгий путь.Я не уверен, что он закончится на планете аранков.

– Флаги… замки… крепостные стены и глубокие рвы… –пробормотал ключник. – Вовсе не страшно, что флага ещё нет. Важнее, что ты егоищешь.

Мартин подождал немного, но ключник молчал. Он кивнул инаправился к двери.

– Нам известна одна-единственная раса в галактике, котораяне имеет нужды в знамёнах, – неожиданно продолжил ключник. – Аранки –высокоразумные и во всех отношениях приятные существа. Но они не понимаютвыражения «смысл жизни». У них нет религии и даже понятия Бога. Они наделеныинстинктом самосохранения, но не боятся смерти. Они обладают прекраснымчувством юмора, гуманны, любопытны и обаятельны. Но ни один представитель этойрасы не задаётся вопросом, в чём смысл жизни. Никогда. Они рассматривают самоэто понятие как любопытный феномен, свойственный иным разумным формам жизни, ноне испытывают комплекса по поводу своей ущербности… или уникальности.