обязанностях, не могу понять, почему женщины добровольно соглашаются на них. Но полагаю, что если какой-то мужчина может сделать это менее отвратительным, то только вы.

— Благодарю вас. — Габриель, казалось, смутился.

— Но вне зависимости от того, насколько неотвратительным вы будете в этом смысле, — продолжила Пандора, — у меня все равно нет никакого желания пробовать это.

— Даже с мужем? — тихо спросил он.

Пандора понадеялась, что темнота скроет ее покрасневшее лицо.

— Если я выйду замуж, то у меня не останется другого выхода, кроме как выполнять супружеские обязанности. Но я все равно этого не захочу.

— Не будьте такой уверенной. У меня есть убедительные аргументы, о которых вы не догадываетесь. — У него дернулись губы в усмешке, когда он увидел ее реакцию. — Вернемся за стол и закончим игру?

— Нет, если вы решительно требуете от меня в качестве фанта то, что идет вразрез с моими принципами.

— Вы переживаете не из-за принципов. — Придвинувшись ближе, Габриель прижал ее к колонне. Насмешливый шепот коснулся ее правого уха, как дымок от сигары. — Вы переживаете из-за того, что со мной позволите себе нечто порочное и вам это понравится.

Пандора молчала. Она была потрясена и одновременно оскорблена тем, что, медленно разгораясь, возбуждение проснулось во всех сокровенных уголках ее тела.

— Пусть судьба распорядится, — сказал Габриель. — Что плохого может произойти?

Ее ответ был честным и немного неуверенным.

— Все закончится тем, что у меня не будет выбора.

— Я оставлю вас девственницей, только слегка менее невинной. — Его пальцы нашли внутреннюю сторону ее кисти, осторожно погладили тонкое запястье. — Пандора, вы не оправдываете репутацию легкомысленной девицы. Рискните. Устройте себе маленькое приключение.

Пандора никогда не представляла себе, что может оказаться настолько беззащитной перед таким искушением; никогда не представляла, как будет трудно сопротивляться ему. Тайная встреча ночью с ним станет самым предосудительным поступком, который когда-либо числился за ней, и при этом она не была совершенно уверена, что Габриель сдержит свое обещание. Но сознание предложило самое хрупкое, самое слабое из всех возможных средств защиты против желания, которое казалось постыдным в своей слепой силе. С издерганными нервами, голодная и злая, она приняла слишком скорое решение… впрочем, большинство из ее решений были такими.

— Я доиграю, — решительно заявила она. — Еще до окончания вечера в главном холле отразится эхо вашей волнующей интерпретации национального гимна. Из шести куплетов.

Его глаза удовлетворенно замерцали.

— Я знаю только первый куплет, поэтому вашему вниманию он и будет предложен, но повторенный шесть раз.

Вспоминая прошлое, Пандора не удивлялась тому, что последний кон получился совсем непохожим на два предыдущих. Манера игры Габриеля поменялась радикально — никакой осторожности, лишь агрессивность и натиск. Он брал взятку за взяткой с обескураживающей легкостью.

Это был не грабеж. Это была резня.

— Все эти карты меченые? — раздраженно спросила Пандора, разглядывая рубашку каждой.

Габриель с обидой посмотрел на визави.

— Нет, колода была запечатана. Вы ведь видели, как я ее вскрывал. Хотите, принесу другую?

— Не беспокойтесь. — Она все-таки решила доиграть этот кон, уже зная, чем он закончится.

Можно было не подсчитывать очки: он выиграл с большим отрывом.

— Кузен Девон был прав, предупреждая меня, — недовольно пробормотала Пандора. — Я была одурачена. Вы совсем не средненький игрок, ведь так?

— Счастье мое, — тихо сказал он. — Я учился играть в карты у лучших шулеров Лондона, когда еще ходил в коротких штанишках.

— Поклянитесь, что карты не меченые, — потребовала она. — И что вы не прятали карты в рукаве.

Габриель невозмутимо взглянул на нее:

— Клянусь.

В сумятице чувств — тревоги, гнева и самоуничижения — Пандора оттолкнулась от стола и встала до того, как он успел шевельнуться, чтобы помочь ей.

— Пока достаточно. Пойду посижу с сестрой и другими девушками.

— Не злитесь, — поднимаясь, попросил Габриель. — Вы можете уклониться от оплаты.

И хотя она понимала, что его предложение продиктовано желанием примирения тем не менее почувствовала себя обиженной.

— Я всерьез отношусь к играм, милорд. Платить по долгам — это дело чести. Или вы предполагаете, что если я женщина, то мое слово меньше значит, чем ваше?

— Нет, — поспешно ответил он.

Пандора бросила на него холодный взгляд.

— Увидимся позже. — Резко развернувшись, она отошла, пытаясь двигаться спокойно, с бесстрастным лицом, но ее охватывал ледяной ужас всякий раз, когда она думала о том, что ожидает ее уже скоро.

Рандеву… Наедине с Габриелем… Ночью… В темноте…

«О господи, что же я натворила!»

Глава 11

Пандора взяла подсвечник, просунув большой и указательный пальцы в кольца у его основания, и медленно двинулась через холл верхнего этажа. Черные тени заскользили по полу. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы не обращать внимания на возникшую иллюзию движения, в мрачной решимости не потерять равновесие.

Лишь слабое пламя свечи отделяло ее от несчастья. Свет в доме погасили, включая люстру в главном холле. Помимо случайных вспышек далеких молний источником освещения была только золотистая полоска под дверью семейной гостиной.

Как и предсказывал Габриель, с океана налетел шторм. Первый удар получился грубым и полным ярости, когда он налетел на деревья, ломая сучья и ветки, разбрасывая их в разные стороны. Выстроенный низким и крепким, чтобы выдерживать непогоду на побережье, дом стоически перенес порывы ветра и стряхнул пелену дождя с крытой дубом крыши. И все равно звуки грома заставляли Пандору вздрагивать.

На ней была муслиновая ночная рубашка, а поверх нее — фланелевый халат, который запахивался спереди и был подвязан плетеным пояском. Ей не хотелось менять дневное платье на такой наряд, однако не было никакой возможности избежать ежевечернего ритуала, состоявшего из принятия ванны и расчесывания волос, чтобы не вызвать подозрений Иды.

На ногах у нее были тапочки, связанные Кассандрой из разноцветной пряжи. Сестра ошиблась при подсчете петель, и поэтому они получились разных размеров. Для правой ноги туфелька получилась впору, а для левой оказалась велика и болталась при ходьбе. Кассандра тогда очень расстроилась, и сестра с благодарностью приняла подарок, утверждая, что таких удобных тапочек у нее никогда не было.

Она держалась вплотную к стене, изредка касаясь ее кончиками пальцев. Чем темнее становилось вокруг, тем труднее ей было сохранять равновесие, мозг отказывался понимать то, что говорило ему тело. В определенный момент пол, стены и потолок могут резко, непонятно почему, поменяться местами, и ее закачает, как во время шторма. Она всегда полагалась на помощь Кассандры, когда им приходилось куда-нибудь отправиться ночью, но на этот раз было совершенно невозможно попросить сестру, чтобы та отвела ее на немыслимое свидание с