Взглянув в его лицо, и прикоснувшись к еще краснеющим полосам от рубцов, она внезапно прильнула к нему, вскрывая материнские чувства. После недолгих проявлений нахлынувших чувств, она хлопнула в ладоши и девушки сопровождавшие ее, были готовы увести его.

— Я хочу, чтоб ты отнес благословляющее на ратный подвиг послание Инанны, в стан к идущим в бой. Но нельзя вещать от имени Инанны простому послушнику-гала, тебе придется пройти обряд посвящения в сонм ишибов. Будь спокоен, тебе не придется сидеть заточенным в стенах храма, и ты будешь волен идти куда захочешь. Служи госпоже странствуя среди людей: воспевай неземную красоту и любовную страсть, благословляй семейные союзы и воинов уходящих на битвы, лечи и помогай обездоленным, как того хотел твой учитель. Но всегда помни: ты посвящен ей, и никто не смеет вставать между вами. Соблазняй, вступай в сношения, влюбляй, но не связывай узами себя; сама Госпожа этого не допустит, ибо ревностно относится к своим чадам. Ступай, оденься в подобающие одежды посыльной верховной жрицы. Девушки все уже приготовили и помогут тебе собраться. И сложи крылья, косая сажень не красит жриц любви.

С удовлетворением оценив вид — пристойный посвящения в служительницы Великой госпожи, верховная жрица приказала готовить эштарота к обряду. Сам Аш не противился этому, ради посуленной свободы, он был готов даже принять посвящение в жрицы самой тьмы матери, если б таковые были.

Вопреки обыкновению и ожиданию Аша, из-за скрытности обряд провели довольно скоро, втайне от самовлюбленного ставленника унукцев, воспользовавшись его отсутствием. Оставленные из-за своего юного возраста в Нибиру, послушницы покружив над ним с венками и спев во славу Инанны, преподносили нужные дары и наряды, а все священные действа необходимые для посвящения, совершила сама верховная жрица.

На прощание, верховная жрица с напутствием подала новоявленной посыльной страннический посох:

— Ты не смотри, что он прост и неприметен, это очень хороший посох. С ним тебе не будут страшны ночные страхи и дневные печали. Он станет надежным помощником в пути, и я уверена, не раз спасет тебе жизнь и избавит от напасти.

Аш благодарил жрицу, но думал уже выпросить свой старый посох, однако подержав дар и почувствовав знакомую тяжесть, обратил внимание и на изогнутость навершия, а подняв глаза, встретил лукавые искорки во взгляде настоятельницы. Он понял, что пока он был в гостях у иноземца, настоятельница под уже изрядно потрепанным покрытием обнаружила скрытое острие лезвия, но все поняла и никому не выдала его тайну, распорядившись подточить под него один из посохов обители, не столь грубый и неохватный как клюка нищенки.

Снарядив и отправив эштарота, настоятельница удалилась в молельню и, помолившись изваянию святой богини, положив перед собой криволезвийный жертвенный нож, просила у нее благословения на совершение жертвенного деяния.

***

Нин шла поодаль, разгневанная жестокостью шутки, не желая слушать оправдания, сколько бы Аш ни старался объяснить, что никак не мог открыться в присутствии кишского стражника, сразу при встрече. Юношеское отчаяние, погасили спокойствие и размеренная речь жизненного опыта гальнара, подбодрившего Аша быстрой ее отходчивостью, но при этом сокрушаясь, что жить с этим хоть и легче, но плохо, ибо злые люди всегда будут пользоваться этим в свою пользу, осложняя и без того нерадостное ее житье. Когда эштарот негодуя стал уверять его, что и в мыслях не было делать девушке худое, Пузур с раздражением ответил, что в этом мире и без него найдутся негодяи.

— Пойми парень… — Сказав это, он тут же рассмеялся собственным словам глянув на переодетого Аша, все еще поражаясь, как тот мог так удачно преобразиться в милую девицу, что и они его не узнали. — Пойми, мы с Эги не вечны и рано или поздно уйдем в мир унылости, и нам тяжело от мысли, что как только нас не станет, наши дети не смогут выжить в этом мире без нас. Хувава, ты знаешь, разумом мал как дитя, а добросердечием Нин будут пользоваться нечистые на руку, так что она и сама не наживется и малыша не сумеет защитить. Потому я хочу быть уверенным, что и после нас, о них будет кому позаботиться. До твоего прихода, я возлагал все надежды на Гира. Он хоть не юн, но основателен, и был бы надежной опорой и защитой для них. Но где теперь он? Хотя и он порой, идет на поводу своих страстей и пылкого нрава, а это всегда ведет к бездумным поступкам. Его горячность, итак принесла ему много худого. Не скажу что он злой, но порой и в самом кротком человеке вспыхнет пламя, если ему подливать масла, да еще и искрой чиркать. Да что мне тебе объяснять, ты ведь и сам такой. Но твоя горячность оправданна твоей юностью, а Гир с его прожитым опытом, мог бы быть осмотрительнее. Вот и это его решение пойти в ополчение, принятое под наплывом чувств какого-то мнимого долга перед родиной. Он говорит, что идет защищать свою землю, своих сородичей, свою жену, которая его бросила; что они для него родина. Пусть так. Но как можно надеяться, что обдиратели, называющие себя лучшими людьми, сидя на мешках с золотом, бросят все силы на защиту обворованных ими же, а не на защиту наворованного? Разве родиной может считаться мошна и благополучие живоглотов, за которые он идет биться? И может быть, биться насмерть с такими же бедолагами, обворованными и обманутыми высокими речами о мнимых стремлениях. Это в давние времена, когда все уважали обычаи предков, всем миром стояли плечом друг за друга, была родина, а сейчас… — махнул он рукой. — Они друг дружке будут глотки рвать, а кто-то будет торговать их смертями.

— Мне больно было слышать, что Гира забрали на войну. — Вставил слово сожаления Аш.

— Ну, я думаю, все обойдется, — снова вздохнув, ободряя то ли Аша, то ли себя, сказал Пузур, — Гир не таков, чтоб дать себя убить, но все же умелый и опытный воин. Неспроста они в него так вцепились.

После столь продолжительного и запальчивого выговора, Пузур замолчал, уже жалея о сказанном, будто боясь сглазить. И смог продолжить, после шага в молчании:

— Ты наверно, думаешь: «Чего это старый шут так разболтался, не иначе что-то нужно»? Да не шуми, я бы и сам так подумал. И я тебе, не таясь скажу, что это так и есть. А все потому, что я хочу быть спокойным когда придет время, да и вообще. Обещай мне, что не оставишь их. Я не прошу