До рассвета весь мир был лишь нежным теплом и запахом сена.

…Сварог пошевелился, зашуршало пахучее сено. Узкоегоризонтальное окошко под самым потолком давало достаточно света, чтобы он мограссмотреть ее лицо, ставшее строгим и печальным.

– Вот и все, – сказала она тихо, мягко отстранилаСварога, когда он потянулся к ней. – Вот и все…

– Но… – сказал он и замолчал, совершенно не зная,что еще сказать.

– Вот и все. Ты, конечно, можешь сказать, чтобезоглядно меня полюбил и непременно вернешься ко мне после ратных трудов… новедь это будет неправда, верно?

– Верно, – сказал Сварог. – Я и сам не знаю,что со мной будет завтра…

– Вот видишь. Что бы с тобой ни случилось, сюда ты ужене вернешься. А если и вернешься, то только для того, чтобы вновь остановитьсяна ночь и утром ускакать дальше, на сей раз навсегда. Так что не нужно ничегообещать. Благо оправдываться не за что.

– Неловко как-то…

– Потому что ты еще не освоился в этом мире. Откуда ты,я не знаю, но чувствую – из страшного далека… Ни в чем себя не упрекай и нестарайся усмотреть сложности там, где их не должно быть. Нам было хорошо – воти все. – Она натянула рубашку на плечи, стянула шнурком на груди, ласковопровела ладонью по щеке Сварога. – Нам было хорошо… Правда, мне еще итревожно. Что-то недоброе впереди. Но здесь ничего иного впереди и ждать неможет…

– Почему же вы отсюда не уйдете? – спросил Сварог.

– Потому что Фиортену – три тысячи лет. Когда-нибудь мыуйдем, но это будет в предпоследний миг… Понимаешь?

– Понимаю, – сказал Сварог. – А вы успеетепочувствовать, что пришла пора?

– Успеем. Береги себя.

Она подняла руки, закинула за голову, и рубашка на ее грудинатянулась… Сварог непроизвольно сглотнул и почувствовал в душе нечто такое…такое… словно и не был он сладостно опустошен этой ночью… «Околдовала она меня,что ли…» А колдунья развязала на шее шнурок, сняла что-то с груди и протянулаСварогу.

– Возьми. Не знаю, в какого бога ты веришь, но это всемпомогало…

На черном шнурке покачивалась каменная фигурка, вроде быизображавшая человека, но настолько окатанная, словно бы оплавленная временем иприкосновениями бесчисленных рук, что не понять уже, кого она в незапамятныегоды изображала.

– Повесь на шею.

– Что это?

– Это алар. Дух-покровитель из тех времен, когда здесьеще не было Фиортена, когда лары еще не ушли за облака. Их находили в старыхкурганах, насыпанных еще до потопа и Шторма.

– До чего? – спросил Сварог.

– Ох, ничего ты не знаешь, я вижу…

– Ну почему же ничего, – пожал плечамиСварог. – Я знаю, что Шторм – это череда войн, катастроф и несчастий,после которой жизнь на земле пришла в упадок, а лары подались за облака…

– Как по писаному говоришь, – улыбнуласьона. – А потоп случился лет за пятьсот до Шторма.

– А Вьюга что такое? – необдуманно спросил Сварог…и прикусил язык.

Глаза ее вдруг потемнели; она отвернулась. Молчала долго, иСварог решил, что ответа не дождется, но колдунья вдруг проговорила тихо, глядяв потолок:

– Я очень хочу верить, что Вьюга – это всего лишьошибка… большая ошибка. Потому что только думая так, я еще верю в людей… Но тылар, ты не поймешь. – Она повернулась к Сварогу и кивнула на амулет.Сказала обычным голосом: – Надень на шею. Теплый, правда?

– Теплый…

– Он станет холодным, когда тебе будет грозитьопасность большая, нешуточная. Уберечь не сможет, но предостережет…

Сварог надел шнурок через голову. Теплая фигурка скользнулана грудь, пониже креста.

– Спасибо, – сказал он.

– А теперь иди. Тебя уже заждались. Где твой меч?

Сварог растерянно зашарил вокруг, разбрасывая сено,наткнулся на ножны.

– Ну вот, – засмеялась она. – Сразу видно,что ты нездешний. Меч всегда должен лежать под рукой…

Сварог нашел меч, неуклюже соскользнул с сена на землянойпол, застегнул пуговицы на кафтане, отряхнулся. Колдунья бесшумно оказаласьрядом. Подарить ей в ответ что-нибудь, что ли, – мелькнула дурацкая мысль.Но ничего у Сварога не было – только наколдованная в Хелльстаде и до сих пор невыброшенная Звезда Героя. Не орден же дарить…

– Мы больше не увидимся, я знаю, – очень серьезносказала колдунья. – Поэтому постарайся поскорее меня забыть – чтобыпосторонние мысли не мешали твоим делам. Тебе предстоит длинный путь, оченьдлинный – гораздо длиннее, чем тот, на котором ты стоишь сейчас. Есть в тебечто-то… что-то… я не могу это объяснить, просто будь осторожен – чтобывыполнить все то, что тебе предназначено. Обещаешь?

Он смог только молча кивнуть в ответ.

В воротах Сварог обернулся к ней, хотел сказать что-тонежное и серьезное, но не нашел слов.

Женщина прижалась к нему, гибкая, сильная, теплая, крепкопоцеловала и отстранила, заглянула в глаза:

– Иди и не оглядывайся. Мужчины не должны оглядываться,иначе выйдет не к добру…

Сварог быстро шагал мимо просыпавшихся домов – зевали илениво ворчали на него кудлатые собаки, в хлевах мычали коровы, в кухняхгремела посуда. Вставало солнце, и он вдруг вспомнил, что так и не узнал ееимени, да и свое не называл, но возвращаться, понятно, не стал – чувствовал,что этого никак нельзя делать. Да и не нашел бы дороги. Он прекрасно помнил ееголос, ее запах, ее тело, но дороги назад не нашел бы, как ни старался, непомнил ворот, мимо которых только что прошел, улочек, в которые только чтосворачивал.

А ведь забывчивостью он никогда не страдал…

У деревенских ворот его и в самом деле ждали возлеоседланных коней все шестеро спутников. Обошлось без мужских шуточек вслух,только боцман Блай хитро подмигнул – левым глазом, правым, левым, правым.

– Ну, приятное позади, – сказал капитан Зо. –Впереди теперь, увы, одно полезное, то есть насквозь опасное. По коням!

Он первым въехал в ворота и приказал:

– Рысью… Между прочим, в окрестностях и в самом делеболтались харланские конники, десятка два. Но очень быстро убрались в сторонуХрама Ашореми. Что доказывает: Басс постарался на совесть.

Двигались шагом и реже – чтобы не утомить лошадей, смены-тоне было – рысью. Пересекали перелески и пустоши. Поднимались на холмы иперебирались вброд через быстрые речушки. Привалы делали редко – подчас дажеели на ходу. Ночевали под открытым небом, сбившись в кучу вокруг костерка,укрывшись попонами, положив под головы вьючные мешки. Умывались и брились,когда выпадала такая возможность, – из фляг, в небольших лесных озерках,на берегу весело журчащих речек, перекатывающихся по скользким круглым камушкамна дне. Сварог с удивлением и удовольствием отметил, что ноги почти не болят, даи задница выдерживает долгий конный переход вполне стоически. Молодец старушка…