Я вздыхаю.

– Моя машина еще в ремонте, не понимаю, почему надо так долго вставлять стекло. Девон любезно позволил мне взять свою.

Тофер отводит взгляд.

– Его сверхдорогую любимицу! Так где, говоришь, ты ночуешь после пожара?

Слишком быстро я его простила.

– Нигде.

– Жизель, – обращается ко мне тетя Клара, заранее мне не веря, судя по кривизне губ. – Так где ты коротаешь ночи?

Я всплескиваю руками.

– В пентхаусе! Но это ничего не значит. – Я закрываю ладонями лицо. – Позволь, я сама скажу об этом маме.

– Ничего, Синтия стерпит. А вот насчет Джека я не уверена.

Я вспоминаю предостережение Джека футболистам и каменею.

– Это моя жизнь. Джек беспокоится из-за Престона, вот и все.

Тофер корчит рожу.

– В чем дело? – спрашиваю я, чуя недоброе.

Он нехотя отвечает:

– Престон встречается с Шелией Уилер. Я несколько раз видел их в пиццерии.

– О!.. – Шелия играла вместе со мной в «Ромео и Джульетте». Роскошная особа!

Он косится на Клару, они переглядываются.

– И?.. – тороплю я их.

Тетя пожимает плечами.

– По словам ее тетки Берди, у них все серьезно. Она каждый день рассказывает небылицы.

Мне неприятно это слышать, но, оказывается, я могу это пережить.

– Как все мы знаем, он прыткий малый. Никто глазом не успел моргнуть, как он перепрыгнул от Елены ко мне. – Я плюхаюсь в кресло, освобожденное Кларой, и рассматриваю себя в зеркале.

– Как обычно? – спрашивает меня тетя. Я строю гримасу. Я прихожу подровнять волосы каждую третью пятницу – предсказуемая и скучная, как обычно.

Но сегодня будет по-другому.

– Сегодня ты ничего не откромсаешь, тетя Клара. Давай придумаем что-нибудь безумное.

У нее взлетают брови.

– Спиральный перманент с болтающимися завитками? Побольше объема, да-да…

Я закатываю глаза.

– В девяностые мне не хочется.

Тофер не может удержаться от подсказки:

– Приглашаю вас в шестидесятые годы! Выкрасить ее в рыжий цвет, пусть будет загадочной, как байкерша в «Дьявольских ангелах».

– Это цвет Елены.

– А мы добавим глубины, одни пряди будут темнее других. – Клара уже играет с моим светлым локоном. Она разочарована моей завивкой.

Если я пойду протоптанным путем и сменю после разрыва прическу, то пусть она будет редкой. Я уже ерзаю от нетерпения.

– Не знаю, получится ли у меня, Жизель, – говорит Клара после того, как я объясняю, чего бы мне хотелось, и показываю в своем телефоне образцы.

– Ты себя недооцениваешь: ты – лучшая стилистка в городе…

– Единственная, не считая твоей матери, – уточняет она. – У тебя скоро день рождения, так что…

У меня сводит горло от волнения. Я думала, что владею собой, но выясняется, что нет.

– Я хочу быть особенной. – Крутой, способной управлять космическим кораблем. – Действуй! Надо успеть до возвращения мамы.

Она вздыхает.

– Никогда не меняйся ради других, только ради себя самой.

– Это не для других, а для меня.

– Ты уверена?

Немного погодя – она уже смывает с моих волос краску и мы обсуждаем мою книгу – Тофер сует мне мой телефон.

– Сообщение за сообщением последние пять минут. От какого-то «Кори с курсов». Я подумал, что ты захочешь ответить.

Я пересаживаюсь, завязываю на голове полотенце и перезваниваю.

– В чем дело?

Кори тяжело дышит и тихо говорит:

– Мисс Райли, мне очень стыдно вас беспокоить. Знаю, вы все время занимаетесь…

Я оглядываю салон.

– Так и есть. Как раз корплю над одной статейкой… – Возьму и напишу статью о своих любовных неудачах!

– Сегодня занятие не задалось. Мы с… Поздоровайся, Эддисон!

– Привет, мисс Райли! – слышу я голос студентки.

– Хре… плохой попался преподаватель, из тех, кто не может сказать ни одного понятного слова. Бродил вокруг да около, час нудил про относительность и черные дыры. А теперь хочет, чтобы мы до вечера прислали ему краткий пересказ услышанного! Можно, конечно, залезть в Википедию, но вы же знаете, мне надо сначала понять. – Он пыхтит. – Этот болван загубил одну из самых клевых штуковин во Вселенной!

– Черные дыры не погубишь при всем желании, – утешаю я его.

Тетя Клара прислушивается.

– Такие неубиваемые?

Я цыкаю на тетку. Кори продолжает пыхтеть.

– Как я понимаю, черные дыры – это пылесосы Вселенной. Я так и сказал, а он как ударит ладонью по столу! Говорит, они невидимые и ничего не всасывают. – Он разочарованно хмыкает. – В «Зантии» – это такой мультик – это видимая глазу черная спираль, уничтожающая целый космический флот! Он погубил все хорошее кино про космос. Одно дело, когда это делаете вы, другое – когда он.

Я злюсь на коллегу. Зачем покушаться на юношеское воображение, зачем спорить с вполне приемлемой аналогией? Черная дыра – не пылесос, но называть его так – добрая традиция.

– Он имел в виду, что черные дыры действительно ничего не всасывают; они обладают гравитационным притяжением, как и все остальное, а еще горизонтом событий, достигшая этой точки материя втянется внутрь. Горизонты событий излучают свет при прохождении разогнавшейся материей границы, поэтому говорить об их «невидимости» не совсем верно. Как его фамилия? – Обычно я обращаю внимание только на собственное расписание, до чужого мне нет дела.

– Представляешь? – кричит он Эддисон. – Не знаю я, как его зовут, он нам не представился.

Я закрываю глаза. Откуда такое безразличие к молодежи?

– Вернемся к вакууму и к представлению, что он все всасывает. Смотрел «Улицу Сезам»? Помнишь монстра Коржика, пожирателя печенья?

– У меня такой на рубашке. Там написано: «Съешь меня». Девчонки в восторге.

– Неудивительно. Представь черную дыру как такого Коржика, пожирающего все вблизи себя, жующего, плюющегося, роняющего большие куски. Некоторые втягиваемые куски материи велики, но при столкновении с горизонтом событий частицы разлетаются во все стороны: одни летят внутрь, другие наружу.

– Мне больше нравится мой вариант. Пылесос-гигант. Черная спираль. А может, червоточина, ведущая в другое измерение.

– Нет, лучше невидимка Коржик, мигающий фонариком при подлете материи.

Он вздыхает.