– Ноготь или волос что ли? – уточнила Майя.

– Не всегда, но можно. От этого между домом и хозяином образовывается связь. Дом знает обо всех передвижениях владельца и чувствует местонахождение хозяина вплоть до метра.

Где-то наверху на первом этаже раздался грохот.

– Кто это? – спросила Майя.

– Это слуги. Горничные, повара, дворецкие. Они все, под предводительством главного пекаря Томаса кёлер Фара ждут, что хозяйка Агния вернётся со дня на день. Готовятся, ожидают. Каждый вечер накрывают праздничный ужин, а её всё нет и нет.

Майя замялась. Она так запуталась во всём, что связано с бабушкой. Исчезнувший Веромах говорил ей, что такую, как её бабушка невозможно убить. Соня была уверена, что бабушка умерла. Да и сама Майя сомневалась, что Гадюка пощадила старушку. Мудрус говорил загадкам.

– Если ты можешь чувствовать хозяйку, то сможешь сказать, где она?

Дом замолчал, будто задумался.

– Я не чувствую её больше, вот уже неделю у меня ощущению, что она пропала куда-то. Как будто из сердца что-то вынули. Что-то дорогое и бесценное, незаменимое в придачу.

– Боюсь, что… боюсь, что она не вернётся. Неделю назад я попала в Нижнебург. Я сбежала из Надземного мира. За мной гнались ядоязыкие.

Мистер Ро презрительно фыркнул.

– Боюсь, они убили бабушку.

Мистер Ро вздохнул.

– Я любил её.

– Кого? Бабушку?

– Да… Любил так, как дом не может любить хозяйку. Она никогда не закрывала двери, забывала закрывать форточки… Простужалась из-за этого… Мне нравилось заботиться о ней.

Майя присвистнула, пытаясь это представить.

– У нас, конечно, не было перспектив. Я всегда это знал, но… мечтать… Мечты помогают нам справляться с жесткой реальностью. Я помню тебя маленькой, помню, как ты лежала в колыбельке и сопела, и помню то злосчастное субботнее чаепитие.

– Какое чаепитие?

Мистер Ро тяжело вздохнул.

– Твоя мать… твоя мать хотела заполучить одну вещь, принадлежащую Агнии. Твоя мать связалась с нехорошими людьми. Она примкнула к ядоязыким.

– Ей нужен был изумруд?

– Какой изумруд?

– У Агнии не было никакого изумруда. Никогда.

– Нет, был. – настаивала Майя, – она передала его мне и просила оберегать…

– Я знаю обо всех реликвиях этого дома. Не было никаких изумрудов.

«Не спорь с ним, а? – попросил Мудрус.»

«Но он же ошибается… бабушка передала мне…»

«Не спорь!»

Майя закатила глаза.

– У Агнии была одна вещь, необходимая ядоязыким, некая вещь. Но Агния отказалась его отдавать. Она называла твою мать глупой девчонкой и поклялась никогда не отдавать ей семейную реликвию, уверяла, что быстрее умрёт. Твоя мать была одержима идеей заполучить то что ей не принадлежало. В день субботнего чаепития она напекла кексов по особому секретному рецепту Агнии. Агния сама его придумала…

– Ты что-то путаешь, – перебила Майя, – моя бабушка терпеть не может выпечку, особенно…

– С сахарной пудрой, – в один голос сказали Майя и Мистер Ро.

– Это произошло как раз после того чаепития. Кексы были выпечены, вот только пудра была не пудрой. Это был яд. Медея была мастером ядов. Ей почти удалось отравить Агнию, но я ей помешал. Агния второпях убегала из Подземельного Мира, прихватила лишь тебя. Оставлять тебя с матерью… Это было безответственно. Стоило тебе появиться на свет, как Медея мигом о тебе забыла. Агния обещала, что вернётся, но вернуться она не смогла.

– Как мы перешли границу Подземельного и Надземного миров незамеченными? Есть же только один переход.

Мистер Ро хмыкнул.

– Ты очень умна Майя, ты похожа на свою бабушку. Однажды ты станешь её точной копией. Вот увидишь. Но ответить на этот вопрос я не могу. Скажу лишь, что есть способы пересечь границу незаметным для теневиков. Этот способ – моё сердце, то за чем и охотились ядоязыкие.

– Почему мне говорят, что моя мать умерла? Она жива?

– Медеи больше нет, она скрывается под другим именем и другой внешностью.

– Как зовут её теперь?

– Я не называю её имени! Её имя запрещено упоминать в этом доме – запрет Агнии. А все мои обещания нерушимы.

Майя вздохнула, и почему все, кто хоть что-то знал о её семье вредничали.

– А мой отец?

– Твой отец не является членом этой семьи. Я всегда принадлежал роду Малахит.

Однако Майю что-то смущало в этом доме и месте, где он располагался.

– Но ни моя мать, ни моя бабушка не могла жить в квартале Битого Стекла, они не были керамиками.

– Да… Когда-то особняк был великолепен, как и многие дома улицы Мертвых. Теневики могут трансформировать и проектировать улицы, когда им вздумается. Если какой-то из домов центра приходит в негодность, либо становиться заброшенным, то его отправляют сюда… Ты скоро уйдёшь отсюда… Потому я хочу подарить тебе кое-что на память от бабушки.

В дымоходе камина послушался стук чего-то маленького и металлического. Прямо в золу упала маленькая брошка. Крупная ящерица с малахитовыми вставками-чешуёй и рубиновыми глазами. Она очень походила на содержимое малахитовой шкатулки, которым её одарила Руся.

– Возьми. И береги её. Мой тебе подарок…

– Спасибо.

Майя нацепила брошь-ящерку на кофту и почувствовала знакомое тепло, будто солнышко пригрело, будто она сидела около жаркой печки.

– Скрип слышишь?

Майя прислушалась и выглянула в запыленное окно, кое-как почистив его, протерев рукавом. Два дома на противоположной стороне улицы раздвинулись и между ними втиснулась небольшая красная постройка с покосившейся крышей и обломленными ставнями. Дом встал на свое новое законное место, и улица снова погрузилась в тишину.

– Так они и тасуют дома. Туда. Сюда. Что здесь, что в Нижнебурге.

Мистер Ро затих, прислушиваясь.

– Здесь ещё один посторонний… мальчишка… – он умолк, будто не желая быть обнаруженным.

Девочка обернулась к оконному проему.

– Никита! – Майя вцепилась в парня изо всех сил, покрепче вжалась в него и, как не стыдно это признавать, зарыдала.

– Ай – только сказал Никита – Майя успокойся.

Но Майя не успокаивалась.

– Ну у тебя и когти. Ты их вообще стрижёшь? Слушай, я, конечно, всё понимаю, но следы от твоих ногтей на моей спине объяснить мне будет потом трудно.

– Ой, прости… – Майя покраснела до кончиков ушей.

– Как ты меня нашёл?

– Нашёл и нашёл! Важно разве как? – смутился Никита. – просто я чувствую людей, которым нужна моя помощь. Дар такой.