– Да, конечно… просто это доказательство, что всё же тебя можно затмить. Тебя. Можно. Забыть. – Л’Калинова нарочно растягивала слова, чтобы до Селесты дошёл их смысл.

Мама

Вернувшись наутро от Люции Л’Хорьковой, Клара Л’Горностаева была приятно удивлена, что дети за выходные не разнесли их особняк вдребезги.

Поначалу Майя не могла понять, чем занимается Клара Л’Горностаева. Периодически она куда-то исчезала, а потом ходила с гордым видом по Русе, строила дрессировщиц пыли и других слуг. Частыми гостями в их доме были различные кулинары, садовники, интерьерные дизайнеры с заковыристыми непроизносимыми фамилиями. Время от времени Клару можно было застать с толстым блокнотом, в котором она яростно чёркала, планируя торжества, приёмы и праздники в Русе. Самым ближайшим было 30 августа – день посвящения. Катрина должна была принять одну из сторон двух правителей Подземельного мира – Ночной губернии или Царства Полоза.

Никите тоже пора было уже это сделать, но парень на столько не хотел взрослеть, бежал от всякой ответственности, что Майя сомневалась, что этот год будет для Никиты последним годом детства.

Было ещё одно страшное событие, которое происходило 30 августа – у всех, кому к этому времени исполнялось шестнадцать, забирали сердце. Вместо него устанавливалась простая металлическая дверь, а само сердце хранилось в специальном нумерованном сейфе на Облачной Фабрики.

Майю пугало посвящение, в большей части из-за того, что Клара собиралась проводить его и для неё самой. Майя не хотела лишаться сердца, потому волна облегчения накатила на неё, когда после завтрака она получила письмо от Сонечки:

«Дорогая Майя,

Мне удалось исследовать всю кровеносную систему. Я нашла парочку интересных вещей и собрала полный пакет доказательств против Димитрия.

Теперь это подтвержденная информация – Димитрий – глава ядоязыких. Будь осторожна. Нам нужно пережить это утро и убежать из этого гиблого места.

Встречаемся в прачечной в 11. Не опаздывай!

Письмо разорви и сожги

Твоя Сонечка!»

Побег – это и правда был выход из проблемы. Никакого посвящения, никаких дверей, сторон и похищения сердца.

Майя вспомнила, что у самой Сонечки сердце осталось, хотя на вид ей было лет 19. Замедлить сердце – тоже не было безоблачной перспективой, однако звучало менее пугающем, чем металлическая дверь посреди грудной клетки.

У Майи задрожали колени от мыслей, что она находиться в доме того, кто охотиться за её головой. Ей стало страшно. Часы показывали без десяти десять. Оставался мучительный час, который надо было пережить. Коротать время Майя решила в библиотеке. Она пересекла сад, а в дверях столкнулась с Никитой, вернее она налетела на него.

– И тебе привет, зверушка.

– Долго ещё будешь дразнить меня зверушкой? Тем более… Хозяйка-то моя отреклась от меня. Видимо навсегда.

– Катрина злопамятная, – хмыкнул Никита, —кстати, у меня для тебя сувенир.

Никита выудил из кармана пару конфет и высыпал ей в руки.

– У меня тоже кое-что для тебя есть – выдала Майя, сама не зная, что творит.

Она боялась, что, когда всё начнётся: их побег с Сонечкой, доклад Полуночнику, арест Димитрия – Никита не простит ей этого предательства.

Майя всегда носила при себе два кинжала: Колибри и Осколок – по словам бабушки второй навеки скреплял дружбу с тем, кому его подаришь.

Майя вынула из кармана небольшой стальной кинжал с раздвоенным лезвием. На котором мозаикой были наклеены кусочки стекла. Когда лучи солнца подали на лезвие, меч переливался всеми цветами радуги и даже слепил того, кто на него смотрел. А рукоятью украшали четыре стразы-сапфира.

– Как мило. Иди сюда. – Никита, не дожидаясь пока Майя сообразит, что происходит, обнял её.

В голове Майи прогремел фейерверк, произошло землетрясение и началась третья мировая. Но виду она почти не подала, не считая того, что превратилась в каменную музейную статую. Она кое-как справилась с переполнявшими эмоциями и тоже обняла Никиты в ответ, уткнувшись носом в его ключицу. Майя отдала бы все на свете, лишь бы этот момент не кончался. Лишь бы стоять вот так с глупой и мечтательной улыбкой на лице и чувствовать руки Никиты на своих плечах.

Никита разжал руки, в его голове загорелась какая-то мысль и он ринулся куда-то сломя голову. Майя с сожалением вздохнула, глядя ему вслед.

– А Майя мне подарила меч! – хвастался парень, по-видимому, в коридоре он наткнулся на Аскольда.

– Как маленький ребенок – прыснула Майя.

Она посмотрела на гору шоколадных конфет у себя в руках и поняла, что не сможет съесть их никогда.

Это чем-то напоминало покупку новых кроссовок пятилетнему мальчику. Новые кроссовки, которые так полюбились, что ребенок отказывался снимать их даже перед сном. Так и ложился в постель в новой обновке. По лицу Никиты было видно, что он будет спать с новой игрушкой.

– Никита, – парень обернулся и увидел перед собой Селесту.

С их разрыва в библиотеке прошла всего неделя, но ему показалось, что вечность. Он уже не злился на неё – ему было плевать, где она, как и с кем.

– Мы можем поговорить?

Принцесса Фламинго нервничала. Она не смотрела бывшему парню в глаза. Её зрачки бегали с картины на картину так, будто в портретной галерее Уральский хребет она оказалась впервые.

– С какой стати?

– Работаешь на Л’Калинову, и чёрт с тобой.

– Я… Я…

По лицу Селесты было видно, что она сейчас расплачется. Никита не собирался смотреть на её актёрские слёзы, и слушать бред, который она тренировала перед зеркалом. Парень уже собирался уйти, как розоволосая выдала:

– Прости меня…

Никита остолбенел. Селеста Л’Норкина извинилась. Даже единороги встречались чаще, чем извинения в поведении его бывшей.

Никита глубоко выдохнул:

– У тебя пять минут. Говори, что хотела.

В глазах Селесты на мгновение блеснул огонёк триумфа. Триумфа над Майей. Но Никита этого не заметил.

****

Майе не читалось. Она сидела на кушетке, задумчиво глядела в окно и с сожалением думала о том, что Никиту она больше не увидит. Девочка тяжело вздохнула.

Час прошёл быстрее, чем она ожидала.

Майя поставила книгу на место, погладила рукой мягкие атласные переплеты, понюхала цветы в саду во внутреннем дворике. С сожалением поглядела на подпись своей матери.

Майя так и не нашла её. А хотела ли – девочка уже, и сама не знала. Ей казалось, что встреча с матерью принесёт волну тепла и уюта в её жизнь. Но собирая по крупицам информацию о маме, она понимала, что мать её не такой уж и хороший человек.