Он помолчал, прочистил горло и заглянул в книжечку.

– Из Южной Африки пока еще сведений поступило мало. Но набольшее я особенно не рассчитываю. Рестарик порядком постранствовал. Кения,Уганда, Золотой Берег, какое-то время прожил в Южной Америке. Просто странствовал.Непоседливый субъект. Близко его никто как будто не знал. Собственных денег емус избытком хватало, чтобы ездить куда душе угодно. А кроме того, наживал деньгитам. В больших количествах. Любил забираться в неведомую глушь. Всем, кто с нимсоприкасался, он, видимо, нравился. Впечатление такое, что он просто родился стягой к путешествиям. Ни с кем не вел переписки. Насколько мне известно, триждыприходили известия о его смерти – отправился в леса и не вернулся. Только вконце концов он возвращался. Пять-шесть месяцев – и он выныривал в каком-нибудьнеожиданном месте. Затем в прошлом году его брат неожиданно скончался вЛондоне. Разыскать Эндрю душеприказчикам удалось не сразу. Смерть брата на негословно бы сильно подействовала. Может быть, пресытился кочевой жизнью, а можетбыть, наконец встретил свою единственную. Она много его моложе и, какутверждают, была учительницей. Из этих, из уравновешенных. Но как бы то нибыло, он тут же покончил со странствованиями и вернулся домой в Англию. Он исам по себе очень богат, и наследник брата.

– История жизненных успехов – и очень несчастная девочка, –сказал Пуаро. – Хотел бы я знать о ней побольше. Вы выяснили для меня все, чтоудалось, установили многие факты, которые мне требовались. Окружающие ее люди,которые могли бы оказать на нее влияние… или оказали. Я хотел узнать что-нибудьпро ее отца, мачеху, молодого человека, в которого она влюблена, про тех, с кемона живет, и тех, с кем работает в Лондоне. Вы уверены, что с ней любым образомне связаны чьи-то смерти? Это очень важно…

– Даже и не пахнет, – сказал мистер Гоби. – Она работала вфирме «Домашние птички», находившейся на краю банкротства, так что платили еймало. Недавно мачеху положили в больницу для наблюдения… неподалеку от ихзагородного дома. Слухов ходило много, но, по-видимому, пустых.

– Мачеха не умерла, – сказал Пуаро. – А мне, – добавил онкровожадно, – нужна какая-нибудь смерть.

Мистер Гоби выразил свое сожаление по этому поводу и встал.

– Вам еще что-нибудь сейчас требуется?

– В смысле сведений – нет.

– Я понял, сэр. – Убирая свою книжечку в карман, мистер Гобидобавил: – Вы меня простите, сэр, если я вмешиваюсь не в свое дело, но вотбарышня, которая сейчас была у вас…

– Так что же?

– Ну, конечно, это… Вряд ли тут есть связь, но я подумал,что мне все-таки надо бы упомянуть, сэр, что…

– Так прошу вас! Насколько я понимаю, вы ее уже видели.

– Да. Месяца два назад.

– Где вы ее видели?

– В садах Кью.

– В садах Кью? – На лице Пуаро появилось легкое изумление.

– Я следил не за ней. А за тем, кто там с ней встретился.

– И кто это был?

– Наверное, вам сказать можно, сэр. Один из помощниковатташе рутландского посольства.

Пуаро поднял брови.

– Интересно. Да, очень интересно. Сады Кью… – задумчивопроизнес он. – Приятное место для встреч. Очень приятное.

– Вот и я тогда так подумал.

– Они беседовали?

– Нет, сэр. Вы бы даже не сказали, что они друг друга знают.У барышни была с собой книга. Она сидела на скамье и читала. Почитала-почиталаи положила книгу рядом с собой. Тут к скамье подошел мой субъект и сел надругом конце. Они даже словом не обменялись. Барышня встала и пошла по аллее. Аон посидел-посидел и тоже пошел дальше. И прихватил книгу, которую барышняпозабыла на скамье. Вот и все, сэр.

– Да, – сказал Пуаро. – Очень интересно.

Мистер Гоби посмотрел на книжный шкаф и пожелал емусчастливо оставаться. Потом удалился. Пуаро досадливо вздохнул.

– Enfin, – произнес он. – Это уж слишком! И вообще, стольковсего лишнего. А теперь еще шпионаж и контрразведка. Я же ищу лишь единственноепростенькое убийство. И начинаю подозревать, что убийство это произошло лишь водурманенном наркотиками мозгу.

– Chère madame! – Пуаро поклонился и преподнес миссисОливер букет, подобранный в лучшем викторианском стиле.

– Мосье Пуаро! Право, очень-очень мило с вашей стороны, и,знаете, он чем-то на вас похож. Мои цветы всегда какие-то растрепанные! – Онавзглянула на вазу с довольно-таки буйными хризантемами и снова посмотрела натесно прижатые друг к другу чинные розовые бутоны. – И как мило, что вы пришлинавестить меня.

– Я пришел, мадам, поздравить вас с выздоровлением.

– Да, – сказала миссис Оливер, – кажется, я выздоровела. –Она осторожно покачала головой. – Но головные боли у меня еще бывают. Тяжелые.

– Вы же помните, мадам, я предупреждал вас не предприниматьничего опасного.

– Не совать свой нос куда не следует, иными словами. А я,видимо, сунула. – Помолчав, она добавила: – Я чувствовала присутствие чего-тозлого и безжалостного. Мне было страшно, но я говорила себе, что бояться глупо,потому что чего, собственно, бояться? То есть я же в Лондоне. В самом егосердце. Вокруг люди. То есть я спрашивала себя: чего же мне бояться? Ведь я жене в дремучем лесу?

Пуаро внимательно взглянул на нее. Действительно ли миссисОливер ощущала этот нервный страх, действительно ли она подозревала о близостичего-то злого и безжалостного, испытывала пугающее предчувствие, что кто-то иличто-то ей угрожает? Или она сочинила все это задним числом? Он знал по опыту,как часто это бывает. Бесчисленные клиенты говорили ему примерно теми жесловами: «Меня угнетало чувство, что тут что-то не так. Что рядом таится зло. Чтонеминуемо произойдет что-то страшное». А на самом деле ничего подобного они неиспытывали. Что, собственно, за человек миссис Оливер? Он взвешивающе огляделее. По собственному убеждению, миссис Оливер отличалась необыкновеннойинтуицией. Одно интуитивное прозрение сменялось другим с поразительнойбыстротой, и миссис Оливер оставляла за собой право гордиться тем, котороеболее или менее сбывалось.

Но, с другой стороны, ведь ощущаешь вместе с собакой иликошкой неясную тревогу перед грозой, ощущаешь, будто что-то не так, хотя и незнаешь, что именно.

– Когда точно вы почувствовали этот страх?

– Когда свернула с магистрали, – ответила миссис Оливер. –До того момента все было нормально и очень увлекательно… да, я получала большоеудовольствие, хотя и злилась, когда выяснилось, как трудно вести слежку насамом деле. – Она помолчала. – Просто веселая игра. И вдруг это перестало бытьигрой – вокруг какие-то проулки и закоулки, обветшалые дома, закрытые склады,расчищенные под застройку пустыри… Ну, не знаю. Не могу объяснить. Но все сталодругим. Как во сне. Понимаете? Начинается сон с того, что вы, скажем, на званомвечере, и вдруг вы уже в джунглях или еще где-то, и все кругом такое зловещее!