Четверо поглядели на нее с испуганным недоумением. Онасделала еще заявление:

– Удар по затылку.

Потом она открыла смутные глаза и попыталась понять, гденаходится.

Первым она увидела абсолютно ей незнакомое лицо. Онопринадлежало молодому человеку, который что-то записывал в блокнот. Его рука скарандашом застыла над страницей.

– Полицейский, – изрекла миссис Оливер.

– Прошу прощения, сударыня.

– Я сказала, что вы полицейский, – объяснила миссис Оливер.– Это так?

– Да, сударыня.

– Нанесение физических повреждений, – сказала миссис Оливери удовлетворенно закрыла глаза. Когда она вновь их открыла, то осмотреласьболее осмысленно и подробно. Она лежала в кровати – высокой, гигиеничного видабольничной кровати, решила она. Из тех, которые можно самой поднимать,опускать, поворачивать и накренять. Значит, она не у себя дома. Еще разпоглядев по сторонам, она установила, где находится.

– Больница или клиника, – сказала она.

В дверях с хозяйским видом стояла сестра в крахмальном халате,а в ногах кровати – сиделка. Четвертого присутствующего миссис Оливер узнала спервого взгляда.

– Ошибиться в этих усах невозможно, – произнесла она вслух.– Что вы тут делаете, мосье Пуаро?

– Я же предупреждал, мадам, чтобы вы вели себя осторожнее, –сказал Эркюль Пуаро, подходя к кровати.

– Заблудиться никому не заказано, – загадочно отпарироваламиссис Оливер и добавила: – У меня болит голова.

– И по очень веской причине. Как вы сами сказали, васударили по затылку.

– Да. Павлин.

Полицейский горестно вздохнул и спросил:

– Извините, сударыня, вы утверждаете, что на вас напалпавлин?

– Естественно. Мне уже некоторое время было не по себе.Атмосфера, вы понимаете? – Миссис Оливер попыталась показать жестом, что именноона подразумевает под атмосферой, и охнула. – Лучше воздержаться, – сказалаона.

– Моей больной всякое возбуждение вредно, – сурово сказаласестра.

– Не могли бы вы уточнить, где именно на вас напали?

– Представления не имею. Я заблудилась. Я возвращалась измастерской. Захламленной. Очень грязной. Второй молодой человек, наверное,неделю не брился. Засаленная кожаная куртка.

– Это он напал на вас?

– Нет. Первый.

– Если бы вы могли изложить мне…

– Я ведь излагаю! Видите ли, я выслеживала его всю дорогу откафе, только я не очень умею вести слежку. Никакого практического опыта. А этогораздо труднее, чем вы, может быть, думаете.

Она сосредоточила взгляд на полицейском.

– Впрочем, вы-то, наверное, все про это знаете. Вам читаликурс, как вести слежку? А, да, неважно. Видите ли, – она вдруг зачастила спулеметной быстротой, – все очень просто. Я сошла у Уорлдс-Энд, если неошибаюсь, и, естественно, подумала, что он остался с остальными или пошел вдругую сторону. А он вместо того подкрался ко мне сзади.

– Кто?

– Павлин, – ответила миссис Оливер. – И я совсемрастерялась. Ведь невольно растеряешься, когда все выходит совсем наоборот. Тоесть что он идет следом за тобой, а не ты за ним… но только это было раньше, имне стало не по себе. По правде говоря, я испугалась. Не знаю почему. Онзаговорил очень вежливо, а мне стало очень страшно. Но в любом случае онсказал: «Поднимемся, посмотрите мастерскую». Ну, я и поднялась по довольно-такишатким ступенькам, почти как у приставной лестницы, и там был второй молодойчеловек, грязный молодой человек, и он писал картину, а ему позировала девушка,изображала натурщицу. Очень чистенькая. Очень хорошенькая, в сущности. Вот так.Они были очень милыми, очень вежливыми, и тогда я сказала, что мне пора домой,а они объяснили мне, как выйти на Кингз-роуд. Но только неправильно объяснили.Но, может быть, я сама напутала. Ну, знаете, когда вам говорят: второй налево,третий направо, то иногда поворачиваешь прямо наоборот. То есть я поворачиваю.Ну, так или не так, только я забрела в какие-то трущобы у самой реки. И ужесовсем перестала бояться. Так что забыла про осторожность, и тут Павлин меняударил.

– По-моему, она бредит, – авторитетно пояснила сиделка.

– Ничуть не брежу, – возразила миссис Оливер. – Я знаю, чтоговорю.

Сиделка открыла было рот, перехватила грозный взгляд сестрыи быстро вновь его закрыла.

– Бархаты, атласы и длинные кудри, – сказала миссис Оливер.

– Живой павлин в атласе? Настоящий павлин, сударыня? Вампочудился павлин в Челси возле реки?

– Настоящий павлин? – повторила миссис Оливер. – Конечно,нет. Какой вздор! Откуда бы взялся настоящий павлин на Челсийской набережной?

Ответа на этот вопрос ни у кого не нашлось.

– Он важничает, – сказала миссис Оливер. – Вот почему япрозвала его Павлином. Выставляет себя напоказ, понимаете? Видимо, оченьтщеславен. Гордится своей красотой. И бог знает, чем еще. – Она поглядела наПуаро. – Дэвид, как его бишь там. Ну, вы знаете, о ком я.

– Вы говорите, что на вас напал молодой человек по имениДэвид и ударил вас по голове?

– Да, именно.

Эркюль Пуаро спросил:

– Вы его видели?

– Нет, не видела, – ответила миссис Оливер. – И ничего проэто не знаю. Мне вроде бы послышались шаги за спиной, и только я хотелаповернуть голову и посмотреть, как – бац! Словно на меня обрушилась тоннакирпичей. Я что-то засыпаю, – добавила она.

Миссис Оливер чуть пошевелила головой, сморщилась от боли ипогрузилась, судя по всему, в очень приятное забытье.

Пуаро редко пользовался ключом от своей квартиры. Сосвойственной ему старомодностью он нажимал кнопку звонка и ждал, чтобы Джордж,его несравненный служитель, открыл дверь. Однако на этот раз, когда он вернулсяиз больницы, дверь ему открыла мисс Лемон.

– К вам двое посетителей, – произнесла она, умело понижаяголос не совсем до шепота, который разносится слишком далеко. – Мистер Пэби истарый джентльмен, сэр Родрик Хорсфилд, как он назвался. Кого вы приметепервым?

– Сэр Родрик Хорсфилд, – задумчиво повторил Пуаро, наклонивголову набок, точно зарянка, и прикидывая, какие изменения этот визит можетвнести в общую картину. Однако в этот момент в передней с обычной своейвнезапностью возник мистер Гоби, покинув тесное святилище, где мисс Лемонстучала на машинке и где она, видимо, предоставила ему временный приют.