– Вы совершенно правы, сэр Родрик. Мне хорошо известно то, очем вы говорите. Но ведь и вы понимаете, что помочь отыскать что-то оченьтрудно, если не знать, что это такое и где может находиться.

– Всему свое время. Во-первых, я хочу знать, кто их украл,потому что, понимаете ли, это важнее всего. В моей маленькой коллекции ведьмогут быть совсем уж сверхсекретные документы, вот я и хочу знать, кто к нейподобрался.

– Но самим вам что по этому поводу приходит в голову?

– А по-вашему, должно прийти?

– Ну, ведь наиболее вероятным представляется, что…

– Да-да. Вы хотите, чтобы я назвал мою девочку. Так яубежден в ее непричастности. Она прямо говорит, что не брала их, и я ей верю.Вы понимаете?

– Да, – сказала Пуаро со вздохом, – понимаю.

– Во-первых, она слишком юна. Откуда ей знать, какиедокументы важны. Она ведь только-только родилась тогда.

– Но ведь кто-нибудь мог ей объяснить? – заметил Пуаро.

– Да-да, справедливо. Но слишком уж это очевидно.

Пуаро снова вздохнул. Продолжать эту тему было бессмысленно:сэр Родрик слишком уж очевидно показал свою небеспристрастность.

– А кто еще имел доступ к ним?

– Эндрю и Мэри. Но не думаю, чтобы Эндрю интересовалсячем-либо подобным. И вообще, он всегда был хорошим мальчиком. Очень порядочным.Не то чтобы я знал его очень уж близко. Раза два-три гостил у меня на каникулахс братом, вот, пожалуй, и все. Конечно, бросил свою жену и сбежал в ЮжнуюАфрику с красивой бабой. Ну, да это с кем угодно может случиться, а уж притакой жене, как Грейс, и подавно. Не то чтобы я и с ней часто виделся. Из техдобродетельных женщин, которые на всех смотрят сверху вниз и занимаютсяблаготворительностью. Но представить Эндрю шпионом никак невозможно. И Мэритоже. Насколько могу судить, кроме розовых кустов, она ничего не замечает.Конечно, есть садовник. Но ему уже восемьдесят три, и дальше своей деревни оннигде в своей жизни не бывал. И еще две женщины, которые рыскают по дому игудят пылесосами, но и их в роли шпионов я представить себе не могу. Каквидите, это явно кто-то посторонний. Ну, конечно, Мэри носит парик, – нескольконеожиданно добавил сэр Родрик. – Я к тому, что вы могли бы подумать, что онашпионка, раз ходит в парике, но дело вовсе не в том. В семнадцать лет она послетяжелой болезни совсем облысела. Каково это молоденькой девушке? Я бы и недогадался, что она носит парик, только один раз она нагнулась над розами, а колючкизапутались в волосах, он и съехал набок. Да, большое несчастье для хорошенькойдевушки.

– Действительно, я заметил в ее прическе какую-тостранность, – вставил Пуаро.

– В любом случае хорошие агенты париков не носят, – сообщилему сэр Родрик. – Беднягам приходится обращаться к хирургам и делать себепластические операции. Но кто-то в моих бумагах копался.

– А не могли вы, скажем, положить их куда-то не туда? Вдругой ящик? Не в ту папку? Когда вы их видели в последний раз?

– Примерно год назад. Помнится, я еще подумал, что их можноположить в основу недурной главы, а эти письма даже перечел. И вот они пропали.Кто-то их похитил.

– Своего племянника Эндрю, его супругу, садовника игорничных вы не подозреваете. Ну а их дочь?

– Норму? Ну, у Нормы в верхнем этаже, я бы сказал, не все впорядке. То есть не исключено, что она клептоманка и крадет чужие вещи, непонимая, что делает, но чтобы она рылась в моих бумагах? Нет.

– В таком случае что вы предполагаете?

– Вы же видели мой дом, были в нем. Туда ведь может зайтикто угодно и уйти, и никто знать ничего не будет. Мы дверей не запираем. Иникогда не запирали.

– И свою комнату вы не запираете? Когда, например, уезжаетев Лондон?

– Не видел необходимости. Теперь, естественно, запираю, нотолку что? Слишком поздно. И вообще замок очень простой, к нему любой ключподойдет. Так нынче и грабят. Заходят в дом посреди бела дня, топочут вверх полестнице, заходят в любую комнату, потрошат шкатулку с драгоценностями и уходятсебе. И никто их не замечает, никто не интересуется, кто они такие. Навернякавыглядят как рокеры, или битники, или как там еще называют этих длинноволосых сгрязными ногтями? Я своими глазами видел, как они шляются по дому. Как-тонеловко спросить: «Откуда вы взялись, черт подери?» И ведь неизвестно, какогоони пола, тут уж и вовсе встаешь в тупик. Дом ими кишмя кишит. Наверное, кНорме приходят. В наше время никто бы такого не допустил. Но вышвырни их издома, и тут же окажется, что это был виконт Эндерсли или леди ШарлоттаМарджорибенкс. Не пойму, до чего мы дошли. – Он помолчал. – Если кто и способенчто-то найти, так только вы, Пуаро. – Он допил виски и встал. – Вот так.Остальное вам решать. Вы ведь беретесь?

– Приложу все силы, – ответил Пуаро.

В дверь позвонили.

– А, вот и крошка! – сказал сэр Родрик. – Пунктуальна, каквсегда. Большая редкость, вы согласны? Без нее я бы и в Лондон приехать не мог,знаете ли. Слеп, как крот. Улицы перейти не в состоянии.

– Но, может быть, очки?

– Есть у меня очки. Только они все время сползают с носа илия их теряю. В шестьдесят пять я еще читал без очков, а это редкость, э?

– Все когда-нибудь проходит, – заметил Пуаро.

Джордж ввел в комнату Соню. Она выглядела удивительнохорошенькой. Застенчивая робость ей очень шла, решил Эркюль Пуаро. Он шагнул кней навстречу с галльской галантностью.

– Enchanté, мадемуазель, – сказал он, склоняясь к ееруке.

– Ведь я не опоздала, сэр Родрик, – сказала Соня через егоголову. – Я не заставила вас ждать? Я так надеюсь, что нет.

– Минута в минуту, девочка, – сказал сэр Родрик. – Флаг игюйс поднять! – добавил он, и на лице Сони отразилось недоумение.

– Надеюсь, чаю напились? – продолжал сэр Родрик. – Я ведьвелел вам выпить чаю с пышками или эклерами или с чем еще, что любят нынешниебарышни. Приказ выполнен?

– Не совсем. Я вместо чая купила себе туфли. Посмотрите,правда милые? – Она выставила ножку, очень красивую, и сэр Родрик одарил еесияющей улыбкой.

– Нам надо поторопиться, – сказал он. – Не то опоздаем напоезд. Может быть, я старомоден, но люблю поезда. Отходят точно, приходятточно, во всяком случае, так им положено. А вот автомобили в час пикпростаивают в заторах несчётное время. Автомобили! Чушь!

– Я могу распорядиться, чтобы Джордж взял вам такси, –предложил Пуаро. – Уверяю вас, никаких хлопот.