– Кар-р! – прокричал ворон прямо мне в лицо, и я отпрянул, возможно, даже тихонько и недостойно застонал, отчаянно пытаясь оказаться подальше от окровавленного клюва, сбросил непромокаемую накидку и оказался на холодной траве, влажной от утренней росы.

Ворон закинул голову назад и рассмеялся. Нет, пернатые так не смеются, так хохочет человек – из горла проклятой птицы вырывалось гортанное контральто.

– Золотые камни Луга[44], друид, – сказал ворон, – неужели ты пролежал здесь все время? Я оставила тебя здесь несколько недель назад, и у меня складывается впечатление, что ничего с тех пор не изменилось.

– И тебе доброе утро, Морриган, – кисло сказал я, поднимаясь с земли и стряхивая траву с тела. Потом, пока дело не зашло слишком далеко, я смягчил тон. – И – нет, я не лежал здесь все время. Просто вчерашний день оказался невероятно утомительным. Если ты дашь мне пару минут, чтобы привести себя в порядок, я смогу достойно тебя принять.

– Конечно. Не спеши, Сиодахан, – сказала Морриган, назвав меня моим настоящим ирландским именем.

Она с шумом подлетела к моему столику, где лежал маленький кожаный мешочек черного цвета, затянутый шнурком из сыромятной кожи. Вероятно, хотела, чтобы я спросил про него, но я не собирался начинать разговор, пока не помоюсь, и прошел мимо, как если бы там ничего не было.

«Аттикус, ты с кем-то разговаривал или мне показалось?» – сонно спросил лежавший на диване Оберон, когда я вошел в дом через заднюю дверь.

– Разговаривал, на заднем дворе у нас гигантский ворон, – ответил я, махнув рукой в сторону окна. – Не связывайся с ним – это Морриган.

«А, ну тогда я лучше останусь дома».

– Хорошая мысль.

Я покачал головой, вздохнул и включил душ. Мне пришлось подождать минуту, пока нагреется вода. Если Морриган прилетела, чтобы рассказать еще об одном из ее предвидений, мне будет нелегко скрыть свои сомнения. Впрочем, возможно, она собирается поведать мне, как провела последние три недели. Или готова начать работу над собственной версией защитного амулета, и в мешочке лежит холодное железо.

Морриган проскользнула в ванную комнату в своей человеческой форме как раз в тот момент, когда я собрался встать под душ. Она была обнаженной и красивой, глаза слегка прикрыты от охватившего ее желания, и я подумал: ой, дело – дрянь.

После того как я убил Энгуса Ога, Морриган ясно дала мне понять, что этот эпизод моей жизни ее страшно возбудил, и она обещала «взять меня» в самом ближайшем будущем. Люди вроде нее, из Бронзового века, никогда не стесняются секса, и им даже в голову не приходит скрывать свои желания. Как дитя Железного века, я лишь немногим менее распутен, но Морриган, несмотря на свою красоту, не стоит у меня на первом месте при выборе партнера для постельных утех.

Возможно, сейчас она и выглядела так, будто сошла со страниц модного журнала, но в образе ворона она ест мертвецов, и меня начинает тошнить, когда я об этом думаю. Я очень рассчитывал, что она забудет о своем заявленном желании, но теперь уже не вызывало сомнений, что Морриган полна решимости меня покорить.

Очень трудно сказать Морриган «нет», когда она действительно решила что-то получить. На самом деле почти невозможно. К тому же оскорблять Собирательницу павших – не самая разумная идея. Лучше всего – и безопаснее – дать ей то, чего она хочет, и попытаться получить удовольствие. А когда Морриган взбредет в голову, что ей просто необходимо соблазнить парня, она способна включить все уловки суккуба, только без утомительных подробностей, которые в процессе могут привести к проклятию. Должен признаться, что я не оказал никакого сопротивления. Кажется, только и сказал: «Эй!»

Однако Морриган не относится к тем существам, которые берут вас медленно и легко. В течение следующих нескольких часов не было ни единого мгновения, когда какая-то часть моего тела не испытывала боли. Только первый поцелуй был мягким, нежным и чувственным – я даже подумал, что все же сумею испытать удовольствие. Но потом ее ногти впились в мое тело, я получил несколько пощечин, меня кусали, и я потерял не одну прядь волос. И если я не делал то, что от меня требовалось – как в те моменты, когда мой телефон начинал звонить и я хотел ответить, полагая, что это может быть Грануаль, желающая узнать, почему я не пришел на работу, – ее глаза загорались алым огнем и она начинала говорить, как Сигурни Уивер Биллу Мюррею: «Не существует Даны, есть только Зуул». Спорить в такой ситуации просто невозможно. Иными словами, меня затрахали до ужаса – ровно то, чего и хотела Морриган.

В последний час она заговорила на языке более древнем, чем я сам: думаю, это был протокельтский – пара гласных звуков изменилась, придыхательные согласные я и вовсе не сумел узнать, но Морриган не ожидала от меня ответов, и я просто молча ее слушал. Потом я почувствовал, что совершается какой-то ритуал, и понял, что мы творим магический секс, хотя и представить не мог, какова его цель. Наконец она объявила, что удовлетворена, и позволила мне остановиться. Мы уже давно перебрались в спальню, и я, задыхаясь, упал на простыни.

После такого секса трудно говорить о посткоитальном блаженстве: остается лишь облегчение от того, что ты выжил и даже не стал калекой, а также отчаянная нужда в «Гаторейде»[45].

– Вау, – прошептал я.

– Пожалуйста, – рассмеялась Морриган.

– За мир боли?

– Нет, за ухо.

– Что? – Я прикоснулся к тому месту, где еще совсем недавно нащупывал остатки хрящей, теперь же обнаружил нечто, очень напоминающее по форме ухо. – Оно настоящее?

– Конечно.

– Так вот, значит, зачем ты произносила те странные слова?

– Да.

Меня переполняла благодарность. Мне оказалось не по силам самому регенерировать откушенное демоном ухо, и теперь я снова чувствовал, что стал целым.

– Морриган, огромное тебе спасибо! Это так мило с твоей стороны…

Кулак Морриган угодил мне в живот и едва не пробил диафрагму.

– Что ты сейчас сказал? – Она схватила мою челюсть, повернула к себе лицо, и я увидел, как ее глаза начинают гореть красным огнем, пока я пытался втянуть в себя воздух.

– Ба… бу… будь проклято твое вмешательство, – наконец, сумел прохрипеть я.

– Вот это уже лучше, – сказала она, отпуская меня.

Похоже, обниматься мы больше не будем.

«Хм, Аттикус, ты уже закончил? Я хочу есть».

«О, Оберон, извини. Она меня не отпускала».

«Все нормально. Ты в порядке? А то мне показалось, что она совсем тебя загнала».