И это было досадно на самом деле, но нет, не подумал же и вправду. Если бы действительно любил — наверное, не стал бы атаковать Вэлькора, пока я была рядом. В остроте драконьего зрения я совершенно не сомневалась. И я бы не стала трогать Эва сейчас, даже при том, что не была в него влюблена и сроду о любви не говорила. Привязана была, да. Он долгое время был моей привычкой, с ним было тепло, хорошо и интересно поговорить.

А он — он мне о любви говорил. Много-много раз. Но сейчас — обрушил огненный шквал на мою голову и голову Вэлькора, кажется, не испытав никаких сомнений. Все-таки не такая уж это была и любовь. Все-таки больше похоть. И сейчас Эвор творил произвол, просто потому… что потерял игрушку?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Неприятная мысль. Очень горькая, очень обидная. Неужели я никаким другим образом не могу представлять ценность? Вот как сама я, а не тело для мужского удовлетворения.

— Убирай, — мягко шепнул Вэлькор телепатически, и я опустила руку, рассеивая щит.

В небе над нами вычерчивал гибким телом штрихи Обратной Пляски синий белогривый дракон. Ему было не до того, чтобы атаковать нас еще раз: во-первых, от первого залпа еще нужно было отойти, во-вторых, я была уверена, он просто воспользовался случаем, тем, что оказался рядом, мордой к нам. Отвлекаться от Пляски не рекомендовалось — снижалась эффективность.

— Значит, такой план, Фэй, — негромко произнес Вэлькор, щурясь и глядя на Эвора. — Я убиваю Дэлрея, ты — отменяешь зиму. Не отвлекайся на ублюдка, он — моя забота. Он до тебя не доберется, я просто не дам. Держись как можно дальше от нас, потому что я не хочу тебя задеть.

— А вы можете? — тихо спросила я.

— Увы, — сейчас мой муж был настолько отстраненным, что даже почти не раздражал. — Мне придется задействовать все мои магические резервы, а в этом случае я… бываю слишком опасен. Так что лучше держись подальше. Отдачей может и задеть.

Честно говоря, он пугал в такие моменты. Я по-прежнему не понимала, где пролегает граница магии Вэлькора. Что он не может? Кажется, он мог всё, причем делал многие магически сложные трюки так легко, будто ничего проще и не было. Мне с трудом удавалось держать свои эмоции за эмоциональной границей, но … было ощущение что и граница это для Вэлькора — не особая и помеха. И чем дальше, тем страшнее мне становилось. Смогу ли я сбежать от этого чародея? От того, кто может сломать мою волю так же легко, как соломинку.

— Иди-ка сюда, — Вэлькор шагнул ко мне, прихватил за меховой рукав шубки, притянул к себе.

От его близости у меня дыхание перехватило. От его магии, бушевавшей в воздухе, уже сейчас кожа покрывалась мурашками.

— Не бойся, — тихо шепнул Вэлькор мне в губы. — Не бойся меня, Фэй.

Ему легко говорить. А я магически рядом с ним себя чувствовала как маленькая, ничего не умеющая девчонка.

А глаза у него красивые. Синие, яркие, сейчас — обеспокоенные, ранее — смеющиеся. И точно ли мурашки сейчас бежали по моей коже от страха? Может, это уже жароцвет? Но он вроде бы он не действовал так быстро.

Круглую печать заклятия Вэлькор переплел не глядя. Она была не очень сложная, но снова предназначалась мне, снова коснулась моей кожи — в этот раз лица, снова согрела магическим теплом.

— Теперь моя земля — твоя земля, — голос Вэлькора звучал глухо. — И если с тобой что-то случится — я почувствую и найду тебя. Ты поняла?

— Да, — сдавленно прошептала я. Снова всё слишком многозначно. Заклятие признания меня хозяйкой Дернхельма имело значение принципиальное. Теперь ни один житель Дернхельма не усомнился бы, что я жена лорда. И в пределах магических границ Дернхельма мне было чуть проще творить магию. Но и неприятная сторона у чар Вэлькора тоже была. Он бы меня нашел, даже если бы я захотела от него сбежать.

И не укроешься от него, не спрячешься. Нужно найти какой-то выход, нужно понять, как после исполнения долга мне освободиться от Вэлькора, но я пока не видела никаких путей.

Нет, это совершенно неподходящее настроение для Пляски, Фэй, ну-ка возьми себя в руки.

Пляска — ритуал любви к солнцу, мольба о его взаимности, великая жертва ради него. И нырять в Пляску с такой лютой точкой на сердце опасно. Солнце выпивает из дракона не только огонь. Солнце пьет радость, любовь, все самые теплые чувства. После Пляски чувствуешь себя опустошенным и измотанным, но нет ничего удивительней чувства, когда ты купаешься в признательности своего солнца, ощущаешь на себе пристальное внимание этого уставшего божества.

— Фэй, — шепнул Вэлькор, и большей интимности в тоне мужа я еще не слышала вообще никогда. И ведь нашел же время, вроде нужно было уже начинать, а он стоит тут, прижимает меня к себе, смотрит своими пронзительными глазищами и будто пытается на что-то решиться.

— Да?

— Сохранишь для меня одну вещь, душа моя? — шепнул Вэлькор и разжал ладони, которыми стискивал мои плечи.

Душа моя. И снова эта подлая ложь для глупой девчонки. Наверное, я бы поверила ему, но не сейчас, не после того, как тот, кто клялся мне в любви уже два раза за два дня, меня предал. Нет, Вэлькор, зря ты надеешься, что я дам слабину.

— Да. Конечно, — терпеливо произнесла я, и Вэлькор улыбнулся. Странной непривычной для меня улыбкой, будто бы даже искренней, и не очень-то уверенной. Одной своей рукой он потянулся к своему горлу и, прихватив что-то мне невидимое, потянул вверх, вытягивая это что-то из под своей одежды.

Цепочка. Тонкая, филигранная — и под чарами невидимости, убранными только сейчас.

Вэлькор стащил ее со своей шеи цепочку из белого золота, это точно не было серебро — эмпаты подобных вещей не носят. На самой цепочке висел амулет в форме черной капли. Эмпатическая печать. Та самая, которая закрывала разум очень сильных эмпатов, чьи эмоции было сложно удержать за границей. И стоило только Вэлькору вложить эту печать мои пальцы, как его чувства оказались вокруг меня, и если от эмоций Лэрви я иногда слепла, тут могла рассыпаться в пепел.



И…

Кхат всемогущий…

— Прости… — прошептала моя драгоценная сволочь, прижимаясь лбом к моему лбу. — Но печать мне сейчас помешает.

Прости? Вот за это? За то, что он взял и вывалил на меня свое ко мне отношение?