так что мне нужно или повышать ставки, или глотать пыль. Что-то совсем уж извращенное мне не дадут выпускать, но сюжетное — почему бы и нет? Из увиденного — никаких знакомых сюжетов, скорее адаптация классических тем. Первая любовь, любовь между представителями разных сословий… Все это уже встречалось, но хуже от этого не стало.

— О, кто-то еще так рисует, да, Петенька? — спросила Машка, подойдя ко мне. — Надо же, и здесь большая грудь.

— Я же говорил, это популярно.

— Угусь, — надула щёчки Маша, после чего отвернулась и коснулась ладонями своей груди. После чего прошептала: «Блинский блинчик!»

— Господин? — Ириниэль тоже оказалась рядом. — Ах, кто-то посягнул на ваше творчество⁈

— Не стоит так реагировать, — успокоил я разволновавшуюся эльфийку, и она вместе со мной стала разглядывать развороты, затем и Машка подключилась.

— О. Со знанием дела, господин. Видите, сёгун получил себе в рабыни эльфийку, у нее медальон — это символика дома Элафир Аурэ. Королевской крови, вторая дочь не стала бороться за трон со своим братом и лишилась привилегий, однако у нее остались верные слуги. Какое внимание к деталям!

— Рад, что тебе понравилось, — хмыкнул я.

— Нет-нет, господин, ваше творчество тоже великолепно! — взволнованно шевельнув ушами, продолжила Ириниэль. — Для меня оно всегда на первом месте!

— Тихо, не стоит рассказывать, — шлепнув эльфийку по заднице скорее машинально, я увидел, как она замолчала и торопливо кивнула.

— Это не лесть, мы тебя всегда поддержим, фыр! — сказала и Машка, взяв меня за руку. — Но на нас уже смотрят…

Да уж, мы втроем листаем хентайщину, чуть ли не обнявшись, действительно необычно. Девчата просто уже привыкли к подобным рисункам, хотя вначале и смущались, конечно. Машка — из-за содержания, а Ириниэль — из-за того, что она оказалась прототипом.

Положив все на место, я отвел своих спутниц подальше. Пушкин в это время что-то выбирал вместе с супругой довольно далеко, так что мог и не слышать комментарий насчет моего творчества. Но символика взята от известных эльфиек — у Золотце эти обозначения в имени, а Ириниэль не могла считывать данные ошейника, как я, поэтому банально не знала, кто перед ней. Пушкин приложил руку к авторству? Или это хобби кого-то из гостей усадьбы, где они могли увидеть Золотце, и раз Пушкин знаком с этим человеком, то и поддержал автора?

Вряд ли мне это что-нибудь бы дало, но неплохой повод постараться, раз местной аудитории нравится такая рисовка.

Глава 13

Совпадения

Всякое-разное для рисования в итоге как бы купила для себя Ириниэль. Неплохо подошло для ее «домашнего» хобби, выбранного ранее, не говоря уже о том, что рисовать я все равно планировал в ее комнате. После всех событий и усиленных тренировок перед поездкой толком и не удалось уделить время творчеству, поэтому нужно наверстывать. И хотя я довольно опытен в рисовании по памяти, поскольку для использования вербов это очень важно, позирование все равно еще никому не мешало. Хе-хе.

Впрочем, Пушкин, казалось, не слишком обращал внимание на наши покупки. То ли из вежливости, раз уж я ошивался в отделе с «клубничкой», то ли ему было не так уж и интересно. Но мне же лучше.

Как только мы расплатились, Степан возник будто из ниоткуда и забрал все сумки, чтобы отнести в авто. Отличная возможность все-таки ознакомиться с покупками, однако настолько сильно параноить ни к чему. В конце концов, мы проживали в чужом доме, так что в полную конфиденциальность на чужой территории верить не стоило. Правда, и я за время моего нахождения в этом мире научился видеть следы Пыли или вербинита даже через тонкие препятствия, поэтому мог быть уверен — никаких секретных гаджетов в доме не устанавливали. Да и если бы что-то подобное обнаружили другие гости, это какой же в итоге скандал мог произойти…

Как оказалось, ателье находилось в этом же торговом центре, но весьма далеко от шумных закусочных, лифтов и зон отдыха. Спустившись в самый низ, на подвальный этаж, мы прошлись до освещенной приглушенным светом вывески «Ландышева». На первый взгляд в таком месте можно встретить разве что торговые точки, позарившиеся на дешевую аренду, однако даже дверь перед нами открыл дворецкий в очень стильно выглядящем смокинге.

— Ваше Сиятельство, — коротко заявил мужчина с уже седыми пышными усами, жестом приглашая нас войти. Короткое обращение, видимо, должно было все объяснить. Пушкин улыбнулся, кивнул, вошел вместе с супругой, и я последовал за ними. Машка схватила меня за руку, а Ириниэль держалась рядом. Вроде как при таком раскладе мы не выглядели, как проскользнувшие в неположенное место проходимцы. Хотя «дворецкий» не проявил и капли любопытства, лишь прикрыл дверь, оставшись снаружи.

Внутри оказалось множество манекенов, наряженных во всевозможные одеяния — здесь были как вечерние платья, так и легкие сарафаны, для мужчин — тоже широкий выбор. И деловые костюмы, и униформа для академии или иных целей, да и осенняя коллекция в виде всевозможных пальто тоже уже была представлена.

Множество кожаной мебели для ожидания, журнальный столик с угощением и какими-то изданиями о моде, напротив входной двери ярче всего выделялась лакированная деревянная стойка, будто для регистрации, как в каком-нибудь отеле.

Из-за бархатной занавески выпорхнула дама немного за тридцать, та самая «Ландышева» Анна. Графиня, но без особых изысков в характеристиках.

— Добрый день! — прощебетала дама. — Владимир Алексеевич, Александра Олеговна! Ах, а это…

Пушкин представил нас друг другу, и я постарался повесить на лицо самую теплую из возможных улыбок. Все вокруг выглядело дорого, может, хоть так скидка будет, ха…

— Голубушка, не сочтите за труд. Наш дорогой гость, Пётр Константинович, хотел бы подготовить своих прекрасных спутниц к предстоящим мероприятиям. Для обеих дам это первые платья на заказ, поэтому ожидаем идеальный результат, как и всегда, — с улыбкой сказал Пушкин.

Говорил он с Ландышевой немного иначе, чем обычно, да и она поглядывала как на очень близкого… Знакомого. Подозреваю, что «голубушкой» назвать графиню, даже если принять во внимание, что князи стоят выше — не совсем вежливо. Наверное, она фаворитка или любовница, и что занятно, супруга была не против. Видимо, сам факт того, что Александра в статусе жены, делал ее победительницей в этом раскладе. Но привыкнуть к такому непросто.

— Конечно — конечно, сейчас снимем мерочки! — всплеснула руками Анна. — А вы, Александра Олеговна, не хотите новенькое платье? Отличная ткань появилась, я уже вижу, как она подчеркнет ваши пламенные пряди! Ой — ей! Это будет шик!

— Не откажусь, — с заинтересованной улыбкой ответила Пушкина. — Владимир Алексеевич, вы же не против?

— Да-да. Затем и пришли.

— Петя? — Машка, увидев алгоритм действий, решила спросить у меня разрешения.

— Конечно, хочу увидеть тебя в невероятном платье, — улыбнулся я.

Машка шевельнула ушками, а ее хвост тотчас пришел в движение. Слегка покраснев, девушка поспешила подойти к зазывающей ее жестами Анне, после чего Ириниэль осторожно сделала шажок вперед.

— Господин, как ваша сопровождающая, я обязана соответствовать. Не могу позволить себе посрамить ваш облик неподобающим платьем… Готова умолять!

— Иди, Ириниэль, мне очень даже интересно, какое платье для тебя подберет профессионал, — шепотом ответил я и усмехнулся. Эльфийка положила руку на сердце, поклонилась и торопливо зашагала в сторону Анны, которая уже пропустила за занавеску Машку и Пушкину.

На самом деле интересно, я не врал. Обычно Ириниэль выбирала платья с большим трудом, хоть и носила спокойно. Правда, сейчас меня волновали расценки: с одной стороны, Пушкин мог осознавать, что я как бы простолюдин и вообще с улицы, согласно легенде. С другой стороны, он видел у меня автомобиль, умнофон, квартиру… Да и на свидания с дворянкой я ходил три месяца. Ударить в грязь лицом не хотелось, но переплатить — тоже.

Неплохой костюм в обычном магазине можно прикупить рублей за пятнадцать — двадцать. Всякие униформы для студентов и более шикарные костюмы уже переваливали за сотню, да и с платьями для богатых дам была примерно такая же история. Вроде бы не смертельно дорого, но если вспомнить заработок Ивана, то уже ощутимо. Впрочем, отдать гонорар за месяц или даже два ради памятного бала и похода в театры я все-таки был готов, слишком уж падок на красавиц, ничего не поделать.

— Могу вас уверить, Петр Константинович, в ногах правды нет. Замеры и обсуждения — занятие на ближайший час, если повезет, —