населяет его дух, поплывет по реке Огайо, была абсолютно зловещей и идеально подходила к нынешнему празднику. Он сдержался и не дал пробежать по лицу мрачной улыбке облегчения.

– Но ведь это так важно…

– Я не могу всего объяснить, правда не могу. Жизнь любого человека очень сильно перепутывается с жизнью всех остальных. У каждого мрачные тайны, и никто не хочет, чтобы на эти тайны проливали свет. – Эмметт замолчал, раздумывая о том, как бы представить свои слова в положительном свете, потому что так поступила бы Талли. – Но также… есть ведь прощение, да? Оно парит где-то там, в пространстве, вдруг нам удастся перевести дух и поймать его?

– Люди сильно недооценивают настоящее прощение – как прощающие, так и прощаемые. Я понимала, что должна найти способ простить Джоэла, чтобы жить дальше.

– Ясно. Так ты не против опять с ним увидеться? Или чтобы он вышел с тобой на связь? Что, если бы он сейчас явился прямо сюда? – спросил Эмметт.

– Я… не знаю. Но, кажется, не хочу его видеть? Фотографий в соцсетях, наверное, вполне достаточно. Даже перебор, – сказала она.

– Ты говорила, что он и Лионел дружили. Как брат отреагировал на поступок Джоэла?

– Сейчас Лионел повел бы себя с ним цивильно, просто он такой человек. Но прошлой зимой был момент, перед тем как Джоэл уехал, когда Лионел буквально хотел надрать ему задницу, – принимаясь за еду, ответила Талли. – Нет уж. Хватит обо мне, хитрец. Не думай, я так не оставлю этот разговор о твоей семье. Спрошу тебя еще раз.

– Понимаю. Я бы делал то же самое, что и ты… если поменять нас местами, – сказал он и съел пару ломтиков картошки, окунув их в каплю едкого уксуса. Потом он съел несколько кусочков рыбы. За свою жизнь он в семейном ресторане на озере приготовил и разложил по тарелкам сто миллионов заказов рыбы с жареной картошкой, но этот обед был нереально вкусным. То ли с вечера четверга вся еда стала вкуснее, то ли ему это казалось? Решение пожить еще несколько дней сотворило чудеса с его аппетитом и вкусовыми рецепторами.

– Так что бы ты сделал сейчас, окажись на моем месте?

– Это очень вкусно.

– Кстати, на этот раз тебе не удастся сменить тему.

– Да, мэм, – сказал он. Она посмотрела на него с вызовом. – Да, Талли, – поправился он. – На твоем месте я бы насладился вкуснейшим обедом, пошел бы домой, нарядился бы к улетной костюмированной вечеринке твоего брата и получил бы удовольствие от вечера. Вот что бы я сделал.

– Эмметт…

– Значит, с Хеллоуином? – сказал он, шершавый, как наждачная бумага.

– Ты злоупотребляешь своей лиловой пуховкой. Все было бы совершенно по-другому, если бы не она.

Он подмигнул ей и продолжал.

– Так, хорошо. Скажи, пожалуйста, кто там будет, на вечеринке. Хочу побольше узнать о родных и близких Талли Кларк, – произнес он своими солено-уксусными губами и потер под столом руки друг об друга.

– Ну, как ты знаешь, мамы не будет. Она все четко объяснила, – сказала Талли.

Официантка подлила им воды. Сидевший в баре мужчина повернулся и посмотрел в окно, находившееся возле их столика, слишком надолго задержав взгляд на Эмметте перед тем, как отвернуться. Вдруг узнал? Вдруг он кому-нибудь расскажет? И ладно. Помни, все не имеет значения, крутилось в голове у Эмметта, заставляя его прислушиваться.

(На мужчине в баре белая футболка с кармашком, она немного тесна ему на животе. Женщина рядом с ним надела остроконечный ведьмин колпак из черного фетра. Перед ними сосиски, жареная картошка и пиво – оба заказали одно и то же. Женщина пьет пиво. На ней тоже белая футболка. Она солит картошку. Кто-то в конце бара громко разговаривает по телефону. «Передай ему, что я позвоню позже», – говорит человек и смеется. Кто-то еще в задней части ресторана тоже смеется. Звякает касса.)

Мужчина в баре отвернулся и посмотрел в другое окно, не обращая никакого внимания на него. Эмметт подумал, что его вполне могут узнать на вечеринке празднования Хеллоуина, но понадеялся, что на него не будут обращать много внимания. А будут пить, танцевать и так далее, под стать костюмам.

– А папа с женой там будут… они женаты еще с тех пор, как я училась в старшей школе. Я нисколько не нуждалась в мачехе, но ее я люблю, и мы хорошо ладим. Папу зовут Августус, но все называют его Гас, а мачеху зовут Глори…

– Без Гаса нет и Глории[60], – сказал Эмметт.

– От этого многие кайфуют, – сказала она. – Так вот… друзья Лионела и наши двоюродные браться и сестры. Со мной обычно идет лучшая подруга еще с начальной школы, Айша, но в эти выходные она на выездном семинаре-«отключке» по йоге в Лейк-Тахо. Часто являются и другие мои подруги, – загибая пальцы, сказала Талли.

– Ты ходила туда с Джоэлом? Как он относится к Хеллоуину?

Талли раскрыла ладонь и в воздухе покачала ею, жестом давая понять: «ни то ни се».

– Каждый год ходила, кроме прошлого, ведь мы тогда уже разошлись, – сказала она.

– И сейчас впервые идешь с другим чуваком?

– С чуваком! – Талли рассмеялась. – Извини, ты для меня не чувак. Еще скажи «с каким-то чуваком».

– С каким-то парнем, с каким-то мужчиной, с каким-то кавалером, – определенно заигрывая с ней, правда самую малость, сказал он.

– Еще когда Лионел устроил свою первую костюмированную вечеринку, я уже встречалась с Джоэлом, потом вышла за него. Хотя есть еще парень, с которым я встречалась в колледже и после то сходилась, то расходилась… Нико Тейт… мы с ним общались, когда я познакомилась с Джоэлом… и сейчас опять иногда вместе проводим время… он мне сказал, что тоже сегодня придет, – продолжая есть и пить, сказала она.

– Значит, он разозлится, что ты привела меня? – спросил Эмметт, вспомнив фотографии ее с Нико, которые видел в Фейсбуке. От стыда у него горели уши.

– Удивлюсь, если он разозлится. Ну в какой-то момент… Нико хотел, чтобы мы поженились, а я нет. Не хотела или не могла. Или не стала этого делать. Он был весь в своем теннисе, даже немного играл профессионально. Я даже не знаю, что между нами произошло. Были вместе, потом – нет. Он взял в жены свою юношескую любовь, но они развелись… и знаешь что? Иногда мне кажется, что я сделала неверный выбор, не выйдя за него тогда, когда это можно было сделать. Вместо этого дождалась и встретила Джоэла, вышла за него. Потом ругаю себя за эти мысли, хотя это и странно – ведь очевидно, что в настоящий момент я совсем не обязана быть преданной Джоэлу. Так что да, здесь проходит непрерывный цикл, – коснувшись головы, закончила она.

– Хорошо, но послушай… ты могла бы стать Талли Тейт.

– Ха! Нет. Фамилию я бы не меняла. Умру под именем Талли Кларк.

– Надеюсь, что не скоро.

– Здесь ты прав, – сказала она. – И потом, больше я в брак не вступаю.

– Я тоже.

Они смотрели друг на друга, замолчав и замерев в шумном, забитом людьми пабе.

– Ну тогда дай мне знать, если хочешь, чтобы я сегодня отошел в сторону, раз уж там будет твой парень Нико Тейт. У мужиков, бывает, крышу сносит, – сказал Эмметт.

– Что правда, то правда! Ну и ловкач ты, но я не собираюсь дать тебе уйти от разговора о контакте с семьей. Ладно, сегодня больше приставать не буду. До завтра. Договорились?

– Договорились, – обтерев руку о салфетку и протянув ей для пожатия, сказал он.

* * *

Покончив с обедом в пабе, они пошли есть джелато. Талли заказала страчателлу с базиликом. Эмметт – пекановое масло с черешней. Он оплатил и обед, и мороженое. Они шли по Фокс-Коммонс со своими стаканчиками и бледными ложечками.

(Фасады магазинов и дома украшены тыквами, пугалами, гирляндами из листьев и фиолетовыми лампочками, висящими на кованых перилах и садовых качелях. Все вокруг оранжевое, желтое и темно-бордовое, под ногами желуди и грецкие орехи, как на иллюстрациях к сказкам.)

В его родном городе были добрые соседи, но ничего похожего на Фокс-Коммонс не было. Это был не просто жилой район, а полноценный город в городе. Чистый и безопасный. Место, где люди жили и работали, и, если бы здесь случилось что-то ужасное,