для пахоты и одну на убой. Пятерку за нее всего лишь выручили. Оно завсегда дешевле, ежели на убой…

– Ладно, купцы, – серьезным тоном проговорил Аблов. – Мы тут по делу. Вся восточная часть уезда знает о шалостях Кручины, и вы, небось, в курсе. Только что он снова отличился – ограбил в местной роще супругу помещика Вельяминова.

Он указал глазами на англомана, сидевшего с хмурым видом у окна. Купцы и их приказчики с участием посмотрели на него, покачивая головами.

– Засаду на разбойника мы решили устроить здесь, у Акинфия, – продолжал поручик. – Вряд ли он упустит случай пощипать братьев Зиновьевых, успешно расторговавшихся в Шехмани.

Казьма после этих слов поперхнулся калачом и закашлялся. Пришлось брату огреть его как следует по спине промеж лопаток.

– Дык, мы, тово, под угрозой, что ли? – прохрипел купец, выпучив глаза.

– Нет никаких оснований так волноваться, приятель, – ухмыльнулся Аблов. – Как стемнеет, я отведу вас всех к себе во флигель. Будете там как у Христа за пазухой!

– Ну, это другое дело. А то ведь сгинешь как клоп в смоле!.. Ох, и вспомнишь те времена, когда вы, Евстигней Харитоныч, были здесь капитаном-исправником. Разбойный люд сидел тихо, как мышь под веником, боясь высунуться!

Аблов отвел потерявших покой петродарцев в свою усадьбу, едва сгустились сумерки. Вернувшись, взял у Акинфия веревки и, проинструктировав его, обсудил с дворянами варианты захвата. Все трое сошлись на том, что действовать будут в зависимости от обстановки. Расположившись на покрытых овчиной лавках за одной из перегородок, они стали ждать в полумраке появления гостей.

Первым явился в избу сын старика, вернувшийся из поездки в дальнее село, вторым – сосед, пришедший за сахаром, а вот третьим был тот, кого Акинфий видел впервые.

– Здравствуй, мил человек, – прозвучало его приветствие. – Никак, ночлега ищешь?

– И тебе, дед, не хворать, – отдуваясь, сказал ночной посетитель. – Ищу, как не искать. Ночь на дворе, собака и та в укрытие лезет. Есть места-то? Нас трое будет.

Хитрово-Квашнин решил, что это подручный Кручины, «высокий, с небольшим брюшком», как описала его Анфия Саввишна.

– Найдем, где поспать, – уверил его Акинфий. – Вот за этой перегородкой, за другой расположились два петродарских купца с приказчиками.

– Это их лошади под навесом?

– А то, чьи же!

–Рановато купцы, однако, спать завалились.

– Что ж, устали с дороги, чайку попили, и на боковую. А что-то я ваших лошадок не слышал…

– Пешком мы, крестьяне из Избердея, идем в Петродар по своим надобностям… Говорят, тут у вас убийства, нижний земский суд разбирается?

–Есть такое, ездят туда-сюда, расспрашивают. В усадьбе Вельяминовых остановились, там и ночуют.

– Кхым, – прочистил горло незнакомец. – Ну, тогда мы сейчас.

Едва он вышел наружу, как Аблов, перебросившись с партнерами двумя словами, выхватил из-за пояса пистолет и быстрой тенью шмыгнул в чулан. Буквально через минуту в сенях послышались тяжелые шаги. Хитрово-Квашнин и Вельяминов достали свои пистолеты, взвели курки и стали ждать прихода разбойников. Когда те оказались в передней, они выскочил из-за перегородки и, потрясая оружием, громко крикнули:

– А ну на пол!

– Вались, чертово отродье!

– На пол, сукины дети! – донеслось из чулана. – Или буду стрелять с двух стволов!

Двое разбойников тут же распластались, прикрыв головы руками. Оставшийся на ногах действовал по-другому. Он рывком бросился к окну, на ходу метнув нож в штабс-ротмистра. Только быстрый наклон головы спас того от неминуемой гибели: клинок просвистело в каком-нибудь вершке от его левого уха. Разбив стекло, разбойник вскочил на подоконник и готов был уже спрыгнуть наружу, когда пистолетная пуля Вельяминова прошила ему спину. Изогнувшись, он секунду задержался на нем, а затем со стоном свалился на землю.

– Бешеной собаке хвост рубят по самые уши! – подытожил свое участие в деле англоман. – Так когда-то говаривал мой батюшка.

– Вяжите этих, друзья, а гляну, что там с третьим! – крикнул штабс-ротмистр, выбираясь со свечой в руках из окна.

В растянувшейся на земле фигуре он тотчас признал главаря разбойников. Черные пронзительные глаза Кручины смотрели на него с вызовом, без какого-либо раскаяния.

– Ты, верно, Хитрово-Квашнин? – прохрипел он с кровавыми пузырями на губах. Они указывали на то, что пуля либо попала в легкое, либо прошла через него.

– Он самый.

– Ну, что, твоя взяла… Думал, меня Сабо спровадит на тот свет, оказывается ты, бывший капитан-исправник…

– В тебя стрельнул не я, а Вельяминов… Скажи мне, разбойная душа, гибель Сирро, здешнего француза, твоих рук дело?

– Вельяминов, значит… Отомстил за свою женушку… Нет, француза я не убивал. Собирался его выпотрошить, да меня опередили.

– Врешь! В ком добра нет, в том и правды мало!

– Думай, как хочешь… Перед концом мне нечего скрывать.

– А Деверье?

– Бабахнул в него через ограду, да жаль, промазал… Ненавижу французов! Знаешь, Хитрово-Квашнин, как они издевались надо мной в плену?.. Где тебе!.. Я давно бы со здешними лягушатниками расправился, но Колун препоны все ставил. Лишнее, говорил он мне, не лезь на рожон… Колун-то осторожничает, живехонек, а Кручина вот он, дышит через раз…

– Куда дел драгоценности Вельяминовой?

Разбойник закашлялся, разбрызгивая вокруг капельки крови.

– Здесь они, – прохрипел он, положив ладонь на карман сюртука.

– А остальное награбленное, выделенное тебе Колуном?

Лицо Кручины при очередном вздохе исказила гримаса боли. Он со стоном провел рукой по глазам.

– Кто ж тебе скажет?! А, впрочем, все равно шмонать будете…Слушай, барин, чую кирдык мне приходит!.. В подкладку сюртука я зашил бумажку… Разгадаешь карандашный рисунок – твой клад, не сможешь, он там будет лежать до скончания века!

– Что он тут плетет про подкладку? – проговорил Аблов, выходя вместе с Вельяминовым наружу.

Разбойник тяжело вздохнул, дернулся и затих. Хитрово-Квашнин распорол куском битого стекла ткань сюртука и почти сразу нащупал клочок бумаги. Это был обрывок блокнотного листа. На нем слева направо были коряво нарисованы нитка извилистой дороги, деревья по одну ее сторону, кучи хвороста под ними, продолговатая лужа, камень, подкова, нож и православный крест.

– Что за чепуха? – произнес Аблов, вглядываясь в рисунок.

– Что-то вроде схемы месторасположения зарытого клада, – ответил штабс-ротмистр. – Роман Иваныч, драгоценности вашей супруги у Кручины в кармане.

– Is he dead? – спросил Вельяминов. – Он мертв? А то, не дай Бог, вскинется да полоснет ножом по горлу!

– Не бойтесь. Для него все кончено, он больше никому не причинит вреда.

Англоман запустил руку в карман сюртука покойника и выгреб все, что принадлежало его жене. Выпрямившись, склонил голову над бумажкой, которую продолжал держать в руке Хитрово-Квашнин.

– Ясно, что на листке отображена определенная местность, – сказал он, почесывая лоб. – Возможно, близлежащая. Но где она на деле?.. Нет,