Ничего, это всего лишь поцелуй, Алекс, не более — нежно погладив его по щеке я развернулась и пошла к машине.

Приехав в город Алекс отпустил меня домой, чему я была несказанно рада и едва ли не вприпрыжку помчалась вдоль улицы. Я начинала приходить потихоньку в себя. Время, проведенное с Алексом, давало свои плоды. Залетев в прихожую, я прокричала на весь дом:

— Мааарта, я дома, хочу есть, пить, принять ванную и спать.

Из кухни вышла Марта, с озабоченным лицом ведя перед собой Митьку, моего маленького друга-партизана, с которым я познакомилась у Ани.

— Вот, принимай гостя, — она с недовольным лицом подтолкнула Митьку ко мне.

Мальчонка все так же сопя своим чумазым носом отмахнулся от Марты и подошел ко мне, сжимая свою шапку грязными пальчиками.

— Митька, что случилось? — спросила я, присев на край дивана.

— Тетя Катя, соседку мою, Соню, подружку мою, с мамой немцы забрали. Помогите, пожалуйста! Попросите своего немца, пусть поможет, я вас умоляю! Я хотел попросить Аню, но не нашел ее, может куда уехала, — Митька говорил и слезы гадом стекали по его немытым щекам, оставляя после себя светлые дорожки.

Я судорожно пытаясь собраться с мыслями растерянно посмотрела на Марту, которая только кивком головы бросила мне в ответ твердое «нет». Я поморщилась, давая понять, что меня мало волнует это ее «нет», обняла мальчонку за плечи и сказала:

— Митя, сейчас Марта отведет тебя на кухню, накормит тебя, потом искупает, найдет чистую одежду, а я тем временем подумаю, что можно сделать. Ты главное успокойся.

— Хорошо, — парнишка перестал плакать и уже смотрел на меня все тем же взрослым взглядом, но по-детски полным надежды.

— Куда немцы забрали Соню?

— Ну туда, куда всех сгоняют, а потом в Германию отправляют.

— Ясно, — проговорила я и дав знак Марте чтоб увела Митьку побежала в гардеробную, где была куча женской одежды.

Надев на себя пальто с длиннющим лисьим воротником, голову украсив небольшой шляпкой с вуалью и прихватив мягкие велюровые перчатки я направилась к выходу. Там уже поджидала меня Марта с таким видом, будто бы она меня сейчас за волосы оттаскает, если я еще хоть шаг сделаю в сторону двери.

— Ты что, дура, делаешь? — спросила она меня.

— Помогаю другу.

— Не о том думаешь, девка.

— О чем не о том? Если я не вытащу ребенка, она не доедет до Германии, умрет, а следом за ней погибнет и ее несчастная мать. Если я сейчас не попытаюсь, то потом всю жизнь буду себя корить, ты понимаешь? В память о том партизане, который костями лег, чтоб не выдать своих друзей, дай мне сделать это, прошу тебя, Марта! Я не могу помочь всем, но от тех, кто стучится ко мне в дверь и просит помощи я отворачиваться не буду, слышишь меня? Мне это нужно, особенно сейчас, прошу.

Марта поняла, что если меня сейчас не пустит, то будет только хуже, она видела мое состояние после посещения гестапо и только молча отошла в сторону:

— Их выкупить можно, предложи полицаям деньги, — только и сказала она и развернувшись пошла прочь.

На улице уже начинало темнеть, и я быстро двинулась в сторону лагеря. Увидев издалека часового полицая у колючего ограждения, я приняла вид надменной немки и пошла к нему, плавно покачивая бедрами.

— Чего надо прекрасной мадам? — слащаво бросил полицай.

Я сказала несколько фраз на немецком. А потом, сделав вид, что опомнилась, и уже на русском, но с акцентом проговорила ему:

— Ох, простите, вы же не говорите на немецком. К вам в лагерь попала моя домработница со своей дочерью. Я сегодня утром была очень зла на нее и поэтому выгнала их на улицу без документов. Господин полицай, могу ли я забрать их отсюда? Я вас очень прошу! Мне бы не хотелось, чтобы мой муж узнал, что у меня опять случаются приступы гнева, поэтому я решила уладить дело сама. Я вас умоляю. — защебетала я, и нагнувшись совсем близко к мужчине добавила, доставая из кошелька внушительную пачку денег. — Я вам щедро заплачу.

У полицая от жадности расширились глаза при виде такой суммы денег. Он быстро оглянулся по сторонам и сказал:

— Хорошо, мадам, переписи еще не было, поэтому проблем не должно быть. Как их зовут?

— Сонечка с мамой, — лучезарно улыбаясь я засунула деньги в карман полицаю.

Мужчина зашел за ограждение и через пару минут вывел ко мне небольшую худенькую девочку с молодой женщиной.

— Эти?

Я наклонилась к Соне, будто бы пытаясь поправить ее растрепанные волосы и тихонько спросила:

— Митьку знаешь? Он твой друг?

Девочка кивнула, а я, подняв голову и посмотрев на полицая, проговорила:

— Эти, эти, господин полицай, большое спасибо.

И кивнув приказала женщине и девочке следовать за мной.

Отойдя на безопасное расстояние, женщина спросила меня, с благодарностью хватая за руки:

— Кто вы? Как я могу вас благодарить, вы нам жизнь спасли.

— Это не важно. Сейчас вы идете со мной. Я позвоню одному человеку, он вас заберет на машине и отвезет домой. Больше ни слова.

Зайдя в дом Габриеля, я набрала телефон театра и попросила позвать Сашку. Перекинувшись с ним парой фраз, я повесила трубку.

— Присаживайтесь, сейчас за вами приедут, — указала я на диван, а сама прошла в кладовую и положив в мешок кое-какие продукты вынесла и протянула его женщине.

— Здесь немного еды. Вы первое время не показывайтесь на улице, пусть пройдет пару дней.

— Да, конечно, — женщина смотрела на меня так, будто бы я была каким-то бесплотным существом, ниспосланным свыше.

— И еще. Вы никогда не попадали в лагерь. Вы никогда не были в этом доме и никогда не видели меня. Если увидите меня на улице, то просто проходите мимо, мы незнакомые люди, вы все поняли?

Женщина кивнула. Я же погладила худенькую девочку по голове и выглянула в окно. Свет фар Сашкиной машины осветил наш дом и я вывела спасенных мной девчонок на улицу. Женщина, уже усаживаясь на заднее сиденье, схватила меня за руку и прильнула к ней поцелуем:

— Храни вас Господь, — прошептала она.

Я же только кивнула в ответ и Сашкина машина скрылась в переулке.

Вернувшись в дом, я прошла на кухню, где сидела