Сам майор ехал в хвосте процессии и больше смотрел по сторонам, оценивая действия своих людей. И тех, кто изображал прохожих, и тех, кто находился в потайных наблюдательных точках. Когда кортеж неожиданно остановился, он напрягся и двинулся вперед.

Причиной явился не совсем трезвый всадник, выскочивший на главную улицу из проулка и умудрившийся свалиться с лошади прямо перед кортежем. Судя по одежде, он был знатного рода, а потому с дороги упавшего убирали довольно мягко: взяли под руки и оттащили в тот проулок, из которого он и выскочил. Кто-то из прохожих остался с пострадавшим, и карета двинулась дальше.

«Кто его послал, с какой целью? Чего ожидать? Остановку в пути часто используют для нанесения удара. Но взрыва не последовало, по карете никто не стрелял, каменную глыбу сверху не кидали… Что я упустил?»

Интуиция подсказывала – враг начал действовать. Какими силами, оружием и способом, оставалось тайной. Майор понимал: целью является карета, но сейчас подойти к ней было невозможно. В свите состояли неслабые чародеи Московии, окружившие царский транспорт сигнальным магическим кольцом. Второе такое же кольцо с помощью артефактов создавал сидевший вместе с государем волшебник, поэтому подобраться к карете можно было разве что из-под земли. Однако мостовая тоже не выглядела поврежденной.

И все же главному охраннику очень хотелось остановить процессию, вывести царя наружу и в окружении надежных людей отправить обратно в Кремль.

«А может, этого от меня и ждут?» – задумался майор, уже направляясь к карете.

Выстрелы, раздавшиеся сверху, пресекли все его сомнения.

«Началось!» – с досадой отметил служивый, посмотрев наверх.

Лошади встали, охрана выстроилась в кольцо, заслонив собой правителя. Вокруг засуетились редкие прохожие…

Наверху точно никого нет! Не иначе самострелы заранее установили. Выходит, это ловушка и враг добивался остановки кортежа?

Пассажиры кареты после выстрелов и второй остановки вели себя по-разному. Пожарский, как и подобало государю, сохранял невозмутимый вид, а вот волшебник сильно занервничал. Ему впервые доверили столь важную миссию, и он не должен был ударить в грязь лицом.

Чародей усилил энергию артефактов, создавая внутри еще один щит. И не сразу сообразил, что все его усилия тщетны: мощность защиты, наоборот, падала, хотя волшебник на две трети опустошил свои резервы.

– Пиявка! – наконец сообразил он.

– О чем глаголешь, маг? – спросил Пожарский.

– Они прицепили к карете магическую пиявку. Та вытянет всю волшбу из артефактов и… – Он побледнел.

– Чего язык прикусил? Договаривай!

– Великий государь, надо бежать отсюда! – Чародей принялся изо всех сил толкать двери, но они не поддавались. Попытался воздействовать магией, однако пиявка очень быстро поглощала все.

Царь двинул плечом дверцу. Запоры наглухо заклинило, а сверхпрочный металл, который без проблем мог выдержать попадание пушечного ядра, усилиям человека не поддался.

– Люк! – Пожарский указал на потолок.

Тот же результат. Кто-то очень постарался, чтобы выхода из ловушки не было.

– Мы погибнем, – опустил плечи волшебник.

– Скорее всего, – вздохнул царь. Он вытащил из кармана небольшую книжицу и принялся что-то писать.

– Что вы делаете, государь? – поразился маг.

– Завещание составляю, – спокойно ответил тот.

Через пару минут все, кто находился снаружи, услышали мощный хлопок, от которого карету подкинуло вверх почти на метр. Только после этого майор сумел вскрыть дверцу.

В найденной Еремеевым записке ему отводили всего четверть часа, чтобы добраться до заброшенного здания старой тюрьмы. В противном случае метаморф обещал прикончить Мию и Линга. У боярина так и не дошли руки до того, чтобы снести этот острог, из-за чего он всю дорогу клял себя последними словами, хотя прекрасно понимал, что враг мог легко найти и другое место.

Когда и как негодяй успел проникнуть в надежно защищенный дом боярина, как сумел сломить защиту Жучки? Почему, несмотря на амулеты, Линг позволил себя похитить? Эти и другие вопросы роились в голове ошарашенного Еремеева подобно пчелам в потревоженном улье.

Выскочив из здания управы, он приказал пульсирующему отправиться в дом и проверить, действительно ли там нет девушки, а заодно узнать, что с Жучкой. Александр прекрасно понимал, что сломя голову несется в ловушку, но времени для маневра ему не оставили. Людей, которых боярин уже считал своими, похитили. Им угрожала смертельная опасность, а потому вопросов, идти в западню или нет, у Еремеева не возникало. Медлить не стоило, чтобы не позволить врагу успеть подготовиться, ведь Линга похитили совсем недавно.

«Буду молиться, чтобы этот гад хотя бы до моего прибытия не расправился с заложниками, – подумал он. – А мне надо подготовить нечто неожиданное, но что?»

Старое здание тюрьмы стояло на пустыре, и подойти к нему незамеченным было невозможно. К тому же наемный убийца вполне мог установить сигналки, чтобы заранее узнавать о появлении «гостей».

Боярин не знал, с помощью какой магии метаморф мог становиться невидимым, но подозревал, что любую чужую невидимость противник распознает.

Александр остановился под раскидистым деревом перед пустырем. Внимательно осмотрел местность.

– Девушки в доме нет, – принялся докладывать вернувшийся в облике воробья источник. – Жучка в магическом капкане. Я поделился с ней силой, минут через пять она обретет свободу и сразу примчится сюда. Данила, тебе нельзя туда ходить.

– Знаю, – произнес Еремеев. – Но все равно пойду. Метаморф совсем обнаглел! Пора принимать кардинальные меры. Лучше скажи, что произошло в доме?

– Жучка показала пепельного призрака.

– Кого?

Необычная зверушка, не издавая ни звука, могла общаться с хозяином и привязанным к его сознанию источником, транслируя свои мысли.

– Почти забытая, но очень опасная магия. Основана на создании временного духа, полном его подчинении и придании ему огромных сил.

– Думаешь, мне хоть что-то понятно?

– Представь, что могучий волшебник проводит ритуал с убийством нескольких человек. Затем в их крови растворяет созданный из их же сознаний убитых дух и этой кровью пропитывает нечто, что обязательно предадут огню. Представил?

– Да, – задумчиво произнес Еремеев, сразу вспомнив сожженный мешок от денег.

– В пламени дух получает свободу. Он живет недолго и терпит адские муки, которые со временем лишь нарастают, а потому готов выполнять все приказы создателя, лишь бы скорее быть развеянным. Раньше таких забрасывали в осажденные города при помощи катапульт: обматывали камень тряпьем, пропитанным ритуальной кровью, поджигали – и за стену. Там призрак подчинял сознание стражника, который отворял ворота и пускал врагов в город.