«Только этого не хватало! Добьются оккупанты своего – не мытьем, так катаньем!» – подумал капитан.

Он отстранил Юлю, шепнул ей, чтобы сидела тут, прихватил с собой автомат и высунул нос из своего логова.

Предутренняя мгла окутывала базу, расположенную в распадке. Слева и справа вздымались скалы, щербатые, искривленные. Остатки вчерашних кострищ, немытые котелки на рогатинах, столы и табуреты, сколоченные из чего попало.

Напротив, у командирской пещеры, шевелился часовой. Он ворошил тлеющие угли, боролся со сном и мечтал о том, что скоро обнимет подушку, набитую лапником.

Чуть правее покачивался еще один. Этот парень охранял мирный сон ценного полковника Крауса.

За пределами лагеря были выставлены несколько дозоров. Мимо них так просто не пройти.

Капитан всматривался, слушал.

Партизанская база фактически представляла собой пятачок, обнесенный скалами. По краям овраги, за ними море кустарника, в котором недолго застрять, если не знаешь тропы. Две безлесные горы нависают над головами.

Тишина звенела в ушах Вадима. Он на корточках выбрался наружу. Насторожился часовой напротив, поднял голову. Капитан помахал ему рукой, и тот снова уткнулся в угли. Что-то не давало Сиротину расслабиться. Тишина нереальная, словно уши заложило.

И вдруг протяжный свист, по нарастающей, все ближе и громче. Мина оглушительно рванула посреди лагеря! Грохот, яркая вспышка, снопы искр. Взрывной волной снесло часового, сидящего у кострища. Вадим повалился плашмя, дыхание у него перехватило.

Вторая мина тоже предупредила свистом о своем появлении. Полетели во все стороны ошметки глины, грубо сколоченные лавки. За ней грохнули третья, четвертая. Они летели одна за другой, взрывали землю, ломали скалы. Разнесло на кусочки второго часового. Бедняга только и успел присесть.

В ушах у Вадима звенело. Достала-таки взрывная волна. Он энергично отползал обратно в пещеру.

В лагере кричали люди. Заспанные, оторопевшие партизаны выскакивали из своих убежищ. Некоторые падали, пораженные осколками. Остальные пятились обратно в пещеры, но эти укрытия оказались ненадежными. От скал отваливались целые пласты, груды камней перекрывали проходы, дым и известковая пыль стояли столбом.

Мины продолжали падать. Работала целая батарея, установленная под горой.

«Хорошо бьют, – мелькнула мысль в голове капитана. – Не стали пристреливаться, сразу попали. Значит, это немцы».

Одна из мин разорвалась недалеко от входа в пещеру. Вадим и Юля кашляли, задыхались в дыму.

– Господи, что это такое?! – Перепуганная девушка вцепилась ему в рукав, не отпускала.

«Накаркал ты, товарищ капитан! Мол, все уже кончилось, Юлия Владимировна. Живите спокойно».

– Лежите, Юля, не высовывайтесь, отползите к стене!

Все свое должно быть с собой. Вещмешок на спину, автомат туда же. Документы из абвера… шут с ними, все, что там написано, уже известно советскому командованию! К тому же пещеру, в которой капитан допрашивал Крауса, завалило на его глазах.

Он снова пополз к выходу. На улице прояснялось, темноты уже не было. Минометчики продолжали извращаться, обстрел не унимался ни на секунду. По разгромленному лагерю метались люди.

– Все к северному выходу! Уходим выше в горы! – надрывал глотку Сазонов.

«Немцы нас на самый пик загонят», – подумал Вадим.

В дыму мельтешили полуодетые партизаны, матерился Чернуля. Кругом валялись растерзанные тела, оторванные руки-ноги. Напротив пещеры бился в конвульсии Шендрик. Глаза его уже остекленели.

Наконец-то обстрел прекратился. Партизаны подбирали раненых и тащили их к северным воротам, которые представляли собой занимательное явление. Две массивные скалы стояли внахлест, со стороны казалось, что это одно целое. Только подойдя поближе, можно было обнаружить извилистый проход. Тропа убегала в лес и пропадала в нем.

Передышка продолжалась недолго. Южнее лагеря загремели выстрелы. Не всех дозорных немцы сняли. Но сопротивляться было бессмысленно. Остатки партизанского воинства откатывались к северной тропе, которую противник еще не перекрыл.

По ним стреляли уже со скал. В рассветной синеве мелькали на гребне фигуры в комбинезонах мышиного цвета. Горные егеря подтянулись? Партизаны снизу открыли по ним огонь. Началась дикая огненная дуэль.

– Юля, оставайтесь здесь! – крикнул капитан, выкатился наружу, передернул затвор.

Все пространство между скалами плавало в дыму. От гари щипало нос. Шендрик отмучился, можно было не проверять.

Сверху стреляли снайперы. Партизаны, прикрывающие отход, засели в расщелинах, огрызались ответным огнем. Несколько егерей под прикрытием пытались прорваться в лагерь, но все полегли.

Вадим прижался спиной к скале, укрылся за выступом. Пули стучали по камням, рикошетили. Наверху за гребнем засел пулеметчик, постреливал короткими очередями. В дыму перебегали партизаны. Еще не все они вышли из-под обстрела. Дуэль становилась ожесточеннее.

Охнул Чернуля, прикрывавший отход товарищей, вывалился из расщелины. Он был еще жив, пытался заползти обратно. Из простреленного бока хлестала кровь. Он получил несколько попаданий в спину, дернулся и затих.

Вадим скрипел зубами. Глухая ярость охватила его.

Не только он заметил, что Чернуля погиб. Мужики загорланили, стрельба уплотнилась. С ревом пикирующего бомбардировщика рухнуло со скалы тело в защитном комбинезоне. Покатилось еще одно, вызывая небольшой камнепад.

Вадим долго ловил в прицел пулеметчика, которого почти не видел. Ему пришлось качество заменить количеством. Он извел на этого фрица щедрую горсть патронов. Пули выбивали крошки из камней, выли, уходя рикошетом. Одна из них перебила пулеметную сошку, другая чиркнула по каске, третья попала в грудь пулеметчика, когда тот отшатнулся. Капитан услышал глухой вскрик. Его противник падал в слепую зону.

Вадим опрометью бросился к соседней пещере, рядом с которой валялись камни, вывернутые комья глины. Часть карниза обвалилась. Ему пришлось как червяку вкручиваться внутрь. Лучше бы силы поберег.

В пещере все было завалено, перемешано. Мина взорвалась у входа, не оставила людям никаких шансов. Шабалдина и Матильду Егоровну нашпиговало осколками. Порванные тела, море крови. В голове бессменного директора художественного музея торчал зазубренный осколок мины.

Вадим пятился, снова прижимался к скалам. Рядом свистели пули. Он тоже стрелял.

Паре немецких солдат удалось проникнуть внутрь лагеря. Они лежали за камнями. Все пространство вокруг них партизаны увлеченно насыщали свинцом.

Вадим оглянулся. В северной части лагеря еще перебегали люди. Оттуда доносились истошные крики. Он припустил прыжками вдоль стены, увертываясь от пуль, распластался за камнями.

Здесь тоже не было ничего хорошего. Нору под каменной громадой, где содержался пленный полковник, завалило полностью. Вряд ли он там выжил. Вот уж точно не повезло герру оберсту. А Вадим такого ему наобещал.