Егор слушал и молчал.

— И Димка решил его ограбить, Егор Степанович, — сообщилаЛиза и заплакала. — Он хотел в Америку. У него идея такая была, что он сделаетсебя сам. Как вы. Он говорил, что здесь ему все давно осточертело и искать егоникто не будет, а деду он напишет.

— Идиот, — пробормотал Егор.

— Он знал, где сейф с деньгами, и знал, как добыть ключ. Яни о чем не подозревала, это он только сегодня мне рассказал, когда приехал. Онвообще приехал какой-то странный, я даже думала, что больной. Ну… вот… он этиденьги… Он… — Девушка всхлипнула, и Егор уточнил:

— Украл?

— Да, — сказала она несчастным голосом. — И купил этотдурацкий билет до Нью-Йорка. И должен был сегодня улететь. Я ничего не знала! Ясовсем ничего не знала! Все-таки он школу уже три года назад закончил. Но унего там друзья остались, и один пропал. И Димка после этого решился. Он былуверен, что украсть у такого подонка не преступление, а доказательств на неговсе равно никто и никогда не соберет. Димка сегодня ко мне приехал. Утром. Досамолета еще полдня оставалось. И кое-что рассказал. Но когда он выходил измоего подъезда, его втолкнули в какую-то белую машину. Я видела. Белая грязнаямашина. Я уверена, что это Всеволод его выследил. Он его убьет, ЕгорСтепанович. Если уже не…

— Нет! — прервал ее Егор. — Судя по тому, что вы рассказали,быстро он его не убьет. Где этот интернат?

— А… а вы не знаете? — осторожно удивилась Лиза. — ВКраскове. Новопоселковая улица, дом три. Димка говорил, что территорию ссобаками охраняют.

— Пусть их охраняют, — сказал Егор. — Вы пока больше никудане звоните, Лиза. Договорились?

— А эта… пыточная камера за территорией. Справа. Туда изосновного здания подземный ход ведет, — жалобно сказала Лиза. — Димка говорит,что Всеволод специально так сделал, чтобы было пострашней. Что нам делать, ЕгорСтепанович?

— Вам — ждать моего звонка, — приказал Егор. — Понятно? Мамус папой к делу не подключайте. У меня должна быть какая-то свобода действий. Вымне теперь не мешайте. Ладно, Лизочка?

И тут она вдруг опять заплакала.

— Вы говорите совсем как Димка, — выдавила она сквозьвсхлипывания. — Даже интонации те же.

Егор усмехнулся.

— Вы через десять секунд перезвоните, запишите номер вашеготелефона на автоответчик. Я сижу в ванной, и у меня записать нечем, — объяснилЕгор. — До свидания, и не рыдайте особенно…

Он нажал кнопку отбоя и проговорил задумчиво:

— …а потом Винни-Пух заметил на траве следы, и это былиследы Слонопотама…

Его брат идиот. Он даже больший идиот, чем Егор мог себепредставить. Его брат не просто идиот. Его брат душевнобольной. Недееспособный.Шизофреник, мать его…

Его брат дебил. Недоумок. Робин Гуд хренов. ТильУленшпигель. Правдоискатель. Защитник слабых и угнетенных.

Украсть у подонка — не преступление. Без визы — в Америку!

Мать его! Мать его!! Мать его!!!

“Я убью его, как только увижу. Я задушу его собственнымируками. Я сломаю об его голову все стулья, которые только есть в этой квартире.Я буду смачно и с садистским наслаждением пороть его трое суток напролет.

Если только мне удастся его спасти”.

Егор зачем-то сунул трубку в гнездо для электробритвы ипинком распахнул дверь.

— Дед! — заорал он. — Ты все слышал? Он был уверен, что дедподслушивал.

— Да, — ответил дед из кухни. — Слышал.

— Молодец, — похвалил Егор. — Значит, мне можно ничего неповторять. Ты не собираешься умереть от страха и отчаяния?

— Хватит, Егор, — попросил дед, и Егор понял, что за негоможно не волноваться. Когда жизнь по-настоящему выходила из-под контроля, дедникогда не подводил. — Ты уже решил, что мы будем делать?

— Да, — сказал Егор. — Решил. Мне нужно позвонить.

Несколько секунд он думал, а потом быстро набрал знакомыйномер. Дед осторожно пристроился на табуретке и расправил худые плечи. Ипоставил ноги по стойке “смирно”. Егор отвернулся от него.

— Привет, Заяц, — сказал он, когда ответили. — Это я.

— Здорово, Шуба! — весело и с некоторым удивлением ответилив трубке. — С боевым крещением тебя! Искупался сегодня в славе? По полной?

— Да где там по полной! Все еще впереди, ты ж понимаешь.

— А что у тебя стряслось-то, Шуба? Чего ты звонишь? Или тыиз-за этих пустяков так взволновался?

— Ты приезжай давай, — велел Егор. — Бросай своих кралей иприезжай.

— Как же я их брошу? — спросили в трубке обиженно. — Я еще ине начинал, можно сказать…

— И не начинай, — приказал Егор. — Больше здоровьясохранишь. Давай, давай, я жду.

— Минут через пятнадцать буду, — пообещали в трубке.

— Ну что? — спросил дед. — Приедет?

— Еще бы он не приехал, — сказал Егор задумчиво. — Черезпятнадцать минут.

Только бы ему добраться до этого идиота! Только быдобраться! И совсем не мешает, чтобы идиот при этом был еще жив…

— Вот и вся история, — закончил рассказ Егор. — Короткая, нопоучительная и простая, как всякая правда.

— Ладно тебе! — Заяц выдохнул ему в лицо струю сладкогодыма. У него всегда были какие-то невиданные сигареты. — Не нервничай ты так.Решил, что делать будем?

— Надо идти вынимать Фокса с кичи. — Егор тоже закурил. Впоследний раз он курил лет десять назад.

— Да это ясно, — согласился Заяц. — Это мы легко. Ты тольконе психуй, Шуба. Тоже мне противник — директор уездного детдома… Поедем,разберемся по-семейному, по-дружески. — Он ловко и быстро затушил в пепельницесигарету и покосился на деда. — У тебя камуфляж есть? И маски?

— Как не быть, — пробормотал Егор. — Все есть.

Куда же денется?

— Что — и мой?! — спросил Заяц с веселым изумлением.

— И твой, — подтвердил Егор и улыбнулся. — А ты думал, я напомойку отнес?

— Ты молодец, Шуба! — восхитился Заяц.

Через десять минут он, сопя, застегивал на поясе подсевшиепосле давней стирки штаны непередаваемого грязно-болотного колера.

— Разжирел? — спросил Егор из угла. Ему форма тоже быламаловата. Но, черт побери, сколько лет прошло? Восемнадцать? Двадцать?

— Разжиреешь от такой жизни! — Заяц справился со штанами инатянул рубаху. — Ты мне лучше скажи, на чем мы поедем в это твое Ново-Жопово?На моем “мерее”? Или на твоем “Рено”?