И в Галете было нечто такое, что мне казалось неправильным. Не представляющим непосредственной опасности, но ассоциирующееся с морским цветком, гниющим по краям и начинающим увядать. Меня восхищало истинное равенство его жителей, то, как много свободы было у женщин в выборе собственного пути, хотя даже это было чем-то вроде иллюзии. В противном случае Адриэль не была бы изгоем, что я легко могла заметить, прочувствовав подобное на собственном опыте. И хотя передача правления по отцу, как это делалось в Варинии или Иларии, всегда казалась несправедливой и неразумной, но умение лучше всех держаться в седле тоже не идеальный критерий для выстраивания иерархии.

Мои беспокойные мысли обратились к Талину, который, вероятно, крепко спал после тяжелого дня в седле. Он был бы не прочь поспать в казарме с другими солдатами. Хотя у него и были собственные покои в Старом Замке, он никогда не ставил себя выше своих людей, только если это требовалось, чтобы использовать свою власть им во благо. В то время как Сирен верил, что трон принадлежит ему по праву, и любой, кто стоит на его пути, был просто препятствием, Талин же следовал моральному компасу, который указывал прямо на север.

Я хотела бы, чтобы он был со мной. Налетел очередной порыв шквалистого ветра, и неожиданная вереница струй дождя забарабанила в окна, заставив Фокса сесть. Где-то вдалеке сверкнула молния, а через несколько ударов сердца прокатился раскат грома. Свеча догорела, и полная темнота слишком сильно напомнила мне темницу Нового Замка.

Я привыкла к штормам, поскольку выросла в море. Однажды мощная волна чуть не вырвала нашу крышу с корнем. Кое-что из наших вещей смыло волнами, а другие семьи потеряли свои лодки и пристани. На суше я была не так беззащитна, напомнила я себе.

Затем молния ударила одновременно с самым громким раскатом грома, который я когда-либо слышала, и я резко выпрямилась, заставив Фокса метнуться в тень. Сердце бешено колотилось, я почти поддалась искушению побежать к Адриэль. Вероятно, она привыкла к этому, живя здесь в полном одиночестве. Я почувствовала слишком знакомое напряжение в груди, такое, которое обычно можно было бы подавить, погрузившись в воду. Но сейчас я не могла этого сделать.

Без раздумий я вскочила с кровати, натянула сапоги для верховой езды и выбежала в сорочке под дождь. Я подумала, что, возможно, просто пребывание на улице немного избавит меня от нарастающей паники, но, как ни странно, именно движение, казалось, помогло. Я окрепла после стольких часов, проведенных верхом, и хотя мои ботинки не были предназначены для этого, а моя рубашка промокла насквозь и прилипла к телу, я осознала, что бег дается легко.

Ослепляющая белая вспышка явилась из ниоткуда. На мгновение я поверила, что в меня ударила молния. Но после света не было боли. Это было похоже на то, как если бы я покинула дождливые поля и оказалась внутри Нового Замка. А именно в кабинете Сирена. Он склонился над своим столом, спиной ко мне, и что-то неистово строчил на листе бумаги. Наполовину выпитый пузырек с кровью стоял рядом с ним на столе, а красные камни, как отполированные, так и необработанные, наполняли чашу рядом, как варинийский жемчуг всего несколько недель назад. Его собственная рука кровоточила над серебряной чашей, и свободной рукой Сирен поднял камень, повертел его в своих длинных белых пальцах, прежде чем в отчаянии отбросить в сторону.

– Как это по-детски, – сказала я, и тогда он повернулся, как будто услышал меня.

Его серые глаза пытливо обежали комнату. Он выглядел совсем не так, как мне помнилось, и не только потому, что его нос не был сломан и не кровоточил. Его некогда мертвенно-бледные щеки порозовели, как и полные губы, так похожие на губы его брата. Что бы гора ни отняла у него, моя кровь, казалось, вернула все это и даже добавила от себя. Он был по-своему красив. И тот факт, что я могла признать это после всего, что он сделал со мной, заставил мой желудок сжаться.

– Сирен, – сказала я, и его зрачки мгновенно расширились, когда он сосредоточился на мне.

– Ты действительно здесь.

Я знала, что он не мог причинить мне боль через видение, но мое сердце все еще бешено колотилось, даже когда я говорила себе не бояться. Я чувствовала свое тело в поле, дождь лил по моим замерзшим конечностям, но часть меня была там, в этом кабинете, который я всегда ненавидела.

Самодовольная усмешка заиграла на его губах.

– Наслаждаешься временем в Галете, не так ли? Ты выглядишь как утонувшая крыса.

– У нас один из твоих стражей, – выдавила я, игнорируя его насмешку.

Он махнул бледной рукой.

– У меня таких еще сотня.

Это был Сирен, которого я так хорошо знала и для которого человеческая жизнь ничего не стоила.

– Почему ты последовал за нами сюда?

Его взгляд бессознательно метнулся к пузырьку с кровью. Моей кровью.

– Почему тебе все еще нужна моя кровь? – выпалила я. – И почему мы обретаем связь всякий раз, когда ты ее пьешь?

Он покачал головой, но ничего не ответил. Похоже, у него была слабость, но он не собирался признаваться мне в этом. Я, конечно, не удивилась, но не знала, когда у меня будет еще один шанс спросить и он может проговориться в своей надменности.

– Где мои родители, Сирен?

Он склонил голову набок, как странная белая птица.

– Они в Новом Замке. Как и все остальные ваши люди.

– Зачем? – Я зарычала в отчаянии, почти вырывая себя из видения. Где-то вдалеке я слышала раскаты грома, чувствовала, как все мое тело дрожит от холода. – Чего ты от них хочешь?

Он уставился в пустое пространство перед собой на мгновение, как будто не был уверен, как ответить.

Я уже собиралась спросить снова, когда почувствовала, как чья-то рука сжала мою руку. На одно короткое мгновение взгляд Сирена обострился, а затем видение исчезло, и я стояла в поле с Адриэль, которая трясла меня с выражением дикого страха в глазах.

– Нора! Очнись!

Я откинула пряди мокрых волос с лица, осыпав все вокруг брызгами.

– Я здесь.

– Что ты творишь? – Ее тон был резким, но она притянула меня к себе и крепко, насколько могла, укутала нас обеих в свой плащ.

Я задрожала так сильно, что начала заикаться.

– Я не знаю. Я испугалась грозы и запаниковала.

Адриэль наполовину тащила, наполовину несла меня через поле, пока мы не добрались до ее дома. Она усадила меня перед огнем и через голову стянула с меня промокшую рубашку, прежде чем накинуть тяжелое одеяло.

– Грейся, – сказала она. – Пойду приготовлю тебе чай. Если бы не Фокс, мяукающий у моей двери, я бы даже не узнала, что ты исчезла. Что заставило тебя выйти в грозу с молнией? Конечно, девушке из океана лучше знать.

Она больше разговаривала сама с собой, чем со мной, и, в любом случае, у меня зуб на зуб не попадал, чтобы я могла ответить. Появился Фокс и начал кататься по полу передо мной, демонстрируя пятнышки мягкого белого меха на животе и поворачивая ко мне голову, как бы говоря: ты забыла обо мне, чужестранка?