– Это вам уже не выбраться, – сообщилЕрмаков. – Быстро – код в швейцарском банке, имена, пароли, комупередавали бумаги. Ты знаешь, что нас интересует. Говори!.. На помощь нерассчитывай. По всем каналам вашего наблюдения сейчас идет инфа, что вы сгенералом пьете чай. И даже видеоролики...

Он кивнул Валентину. Тот улыбнулся тонко и подленько, взял владонь пультик дистанционного управления. Вспыхнул экран большого телевизора сплоским как шоколадка экраном. Валентин подвигал пальцем, после новостей ибесконечных ток-шоу высветилась сауна, два потных тела, генерал и племянникплещутся неспешно и лениво, а телохранитель, которого Дмитрий уложил минутуназад, подает на подносе холодное пиво.

– Это не совсем чай, – прокомментировалЕрмаков, – но ничего... Потом придут девочки, а затем телекамерыотключатся, дабы ни у кого из техников не возникло желание сделатькомпроментирующую запись. А включатся... да-да, как обычно, когда выйдете изсауны... Ха-ха! Все привычно, накатанно. Так что ваши высокие сволочи, вправительстве они или в военном министерстве, тревогу не забьют... И невступятся. Вы в самом деле рассчитывали из этого выйти?

Генерал стал землистого цвета. Валентин доброжелательнопридвинул кресло, генерал рухнул как будто у него подрубили ноги. Халатраспахнулся, обнажая вислую грудь и огромный дряблый живот.

Ермаков сказал буднично:

– У нас есть средства, чтобы развязать любой язык.Инбекцит, особого рода сыворотка... Но вам это не понадобится, верно?

Он кивнул Тарасу. Тот, оставив племянника, подошел кгенералу. Тот застыл, глядя в страшное лицо с перебитым носом и жуткимишрамами. Тарас ухватил генерала за воорсы, приподнял, затрещал халат, лохмотьяполетели в угол.

Голого, генерала привязали к стулу, ремнем зафиксировалиголову. И нагота, и невозможность повернуть голову – создают ощущение страшнойбеспомощности, но Тарас, ценя время, сразу взял плоскогубцы, ухватил генералаза кончик указательного пальца и, глядя в лицо с жуткой нечеловеческой улыбкой,сжал. Генерал закричал, а Тарас с тем же застывшим выражением на лице, взялвторой палец, сжал с такой силой, что кровь брызнула тонкими как иголочкиструйками.

Дмитрий чувствовал, как учащается сердце, а дыханиезаперлось в зобу. Он знал, что эта боль намного невыносимее, чем если загонятьиголки под ногти, но теперь это знает и генерал...

Генерал закричал, а племенника вывернуло в углу. Валентинстукнул по затылку, тот рухнул вниз лицом в свою блевотину, ворочался кактолстая белая ящерица, не видевшая солнца.

– Говори, – предложил Ермаков.

Тарас подмигнул генералу и, отпустив правую, что повислабессильно как убитая гадюка, почти ласково взял левую, удобнее перехватил возлекисти.

Ермаков испытующе смотрел на генерала. У того стараязакваска, как и у него. Оба не очень верят и боятся всякий сывороток, хотя отних боль куда мучительнее, но от сывороток превращаются в вопящее животное, аздесь все зримо, наяву, во всех красках. Здесь он видит как его калечат, какзатем обрубят руки, и как он навсегда останется безруким...

– Это незаконно, – прошептал генерал. – Вы заэто ответите!..

– Как? – поинтересовался Ермаков. – Да, у вассамые лучшие адвокаты. Любое обвинение могут разрушить!

Он говорил с горечью, на лице генерала начала проступатьнадежда. Ермаков кивнул Тарасу. Тот с каменным лицом начал раздавливатьплоскогубцами пальцы на другой руке. Генерал белел, закусил губу, вскидывалголову, из горла вырвался хрип, сдавленное мычание. Тарас отшвырнул безвольноповисшую руку, снова вернулся к правой, начал раздавливать фаланги.

Генерал стиснул челюсти. Тарас взялся за пальцы, грубо сжал,резко дернул, послышался отчетливый хруст. Дмитрий сам умел ломать и перебиватьсуставы, сразу понял, что у генерала теперь сломан не палец, а вся кисть.

Из генеральского горла вырвался хрип, стон. Ермаков сказалразмеренно:

– Каждый день восемь человек умирает от голода. Каждыйдень отчаявшаяся накормить голодных детей мать бросается с балкона! Шестьчеловек ежедневно кончают жизнь самоубийством... А мы будем соблюдатьзаконность с человеком, который виновен в том, что в стране делается?

Тарас, не ожидая приказания, захватил руку генерала.Захрустело, генерал закричал, но Тарас, не выпуская руки, давил, Дмитрийуслышал звук рвущейся ткани, под кожей вздулось, что-то быстро пробивается кповерхности, кожа треснула, наружу высунулся зазубренный обломок кости. Всегомиг был почти белым, тут же залился кровью, Дмитрий успел увидеть строениетрубчатой кости, переплетение тонких костяных нитей, губчатой мозг, что сразуже залился кровью.

Генерал выл, уже не сдерживаясь. Тарас отпустил его руку,генерал пытался подхватить изувеченную руку другой рукой, но сломанные пальцыторчали во все стороны, кровь стекала из открытых переломов тонкими струйками.

– Я передавал все Прохорову, – прошептал онбледными губами. – Бумаги в моем сейфе... за картиной...

– Шифр?

– Ка... Ул... ка... еще раз ка, но уже латинское...

Валентин отодвинул картину, за ней открылся массивный сейф сдвумя стальными верньерами с делением. Дмитрий подумал, что код примитивный, нодо чего же удачно срабатывает: если в слове, к примеру, «Коза», русское"К" заменить на латинское "К", разницу не заметить, однакодля компа это совсем другая раскладка клавиатуры: в зависимости от программылибо допустит к своим внутренностям, либо поднимает тревогу. Он сам, Дмитрий,сумел бы заготовить немало разных ловушек. Но здесь, похоже, считают себя вполной безнаказанности.

Валентин всмотрелся в два верньера:

– Сколько оборотов?

Генерал сипел, губы стали синими. Ермаков дернул за кисть,повернул, верхняя губа по-волчьи приподнялась самым краешком, показывая длинныйжелтый клык.

– Семь влево... на правом... пять вправо... на левом...

Тарас рывком вздернул генерала и подтащил к сейфу. Валентинпокрутил верньеры, нажал Enter. Внутри щелкнуло, массивная дверка дрогнула ислегка выдвинулась.

Тарас отшвырнул генерала обратно в кресло. Валентин потянулдверцу, глаза быстро просканировали полки с бумагами, тугие пачки с долларами,отдельную малахитовую шкатулку, все вроде бы чисто, да и с чего здесь мины,оглянулся на Ермакова.

Полковник с бесстрастным лицом вытащил папку, одну сразусунул в свою сумку, остальные передал Валентину:

– Выгребай все, потом разберемся.

Племянник медленно поднимался, мотая головой. Лицо былопокрыто отвратительной кашей, от него мерзко пахло. Тарас брезгливоотодвинулся, перехватил кивок Ермакова, сделал быстрый скользящий шаг, рукамелькнула как кобра в прыжке.

– И этого, – кивнул Ермаков в сторону генерала.