В этот миг, будто что-то толкнуло изнутри.

Я сделал один шаг. Второй. Я прыгнул через кочку…

В глаза мне ударил яркий солнечный свет.

– Ну, и где вы там застряли? – усмехнулся Лубенчиков.

А я зажмурился с непривычки. Кругом был день.

Яркий, ослепительный… Прекрасный.

Куртка и рубашка Лубенчикова валялись на травке. С видом победителя, Васька нежился под лучами.

– Чего молчишь, Лёха?

Я не ответил. Я смотрел.

Небо над нами – ярко голубое. Земное. Метрах в ста начинался лес. За ним, вдали, темнели горы.

Я обернулся. В другую сторону тянулась обширная равнина. Блестела лента реки. И опять лес – у самого горизонта.

Я моргнул.

Это было красиво. Так красиво, что дух захватывало…

– Ау, Лёха! – позвал Васька.

– Ау, – машинально пробормотал я. И завертел головой. Рядом слышалось низкое жужжание. Какие-то насекомые, чертовски похожие на шмелей, кружили над луговыми цветами.

– У тебя что столбняк?

– Слушай, Васёк… Здесь же – совсем… совсем как у нас!

– Может и лучше, – лениво заметил Лубенчиков, – Как ты думаешь, долго этот волосатый будет искать выход?

Лёгкая рябь пробежала. Будто нагретый воздух поднимался, там, откуда я вышел пару минут назад. И опять прояснилось. Сколько ни вглядывайся – ни корабля, ни нашего волосатого друга… Гладкое, ровное место – до самой реки. Если не знаешь – хрен догадаешься. Бермудский треугольник местного значения…

Когда чудес много – они становятся утомительными.

Я расслабленно опустился на травку:

– Подождём… Спешить все равно некуда.

Мы лежали и слушали «шмелей». После всех потрясений, выпавших нам за эти часы, размышлять о чём-то серьёзном не хотелось. Прошлое, будущее… Сейчас мы жили в настоящем. И мы им наслаждались.

– Лёха, спорим, что волосатик ещё полчаса будет бродить?

– Не-а… Полчаса это слишком… От силы – минут пятнадцать.

– Спорим на десятку!

– Да хоть на миллион, – лениво пробормотал я. Сомневаюсь, что где-нибудь в Галактике нам пригодятся российские рубли.

Возвращаться и помогать хоббиту отыскивать выход совершенно не хотелось. Пускай он, неандерталец, почувствует – мы земляне тоже кой-чего стоим!

Минуты пробегали. Васька рассуждал вслух. Лубенчиков уже вынашивал планы освоения здешнего мира. И первым пунктом в грандиозной программе значилось: найти местных девиц.

– Волосатый же говорил – большинство планет населено людьми! Значит, и мы не пропадём. А если найдём женщин – вообще заживём, как сыр в масле!

– Да ну? Васёк, открою тебе тайну. Женщины, как правило, отдельно в природе не встречаются. Как правило, к ним в нагрузку идут здоровенные мужики…

Лубенчиков хмыкнул.

– …С преобладающей гетеросексуальной ориентацией, – на всякий случай уточнил я.

– Увы, – вздохнул Васька, – Но ничего. Я готов к конкуренции!

– Боюсь, нас не допустят даже к отборочному туру…

Я зевнул и глянул на часы:

– Ого! Двадцать минут!

– Говорил же, минимум полчаса! – расплылся Лубенчиков.

– Наверное, стоит помочь инопланетному товарищу.

– Ещё чего!

– А помнишь, он рассказывал об аннигиляции…

– Вот-вот! Очень красивое явление! – плотоядно прищурился Васька, – Тебе как физику должно быть особенно интересно!

Лубенчиков добавил ещё несколько фраз. Из которых самая цензурная звучала как:

– Пускай этот свежеразмороженный не выпендривается…

Но природная доброта всё же взяла верх. Мы поднялись с травки. И двинулись к точке выхода.

Не тут-то было!

Минут пять топтались, ходили кругами – без малейшего результата.

– Неужто дырка затянулась! – испуганно выдавил Васька, разглядывая мёртвую стрелку компаса.

Чертовщина…

Я проверил свой браслет. Нет, компас – действует. А вот передатчик не работает. Как и у Васьки. Путешествие через искривлённое пространство не миновало бесследно для инопланетной техники.

Вдруг и с Бинком что-то случилось?

Мне стало не по себе. Только-только нашли брата по разуму и опять потеряли… Какой бы он ни был – а всё же живое существо. Почти человек.

Сильно огорчиться я не успел.

Откуда-то сзади раздался знакомый ехидный голосок:

– Ну, что голокожие? Успели наложить в штаны? Не ссыте, Бинк вас не бросит!

Лубенчиков радостно матернулся.

Хоббит появился шагах в двадцати от того места, где его можно было ожидать. Похоже, горловина не была устойчива и медленно дрейфовала в пространстве. Бинку пришлось попотеть, отыскивая единственно верную точку.

Не так уж плохо для начала.

Отряд робинзонов снова достиг гармонической цифры три.

Вот только, имущества для жизни на неизвестной планете у нас маловато – лазерная «пукалка» у Бинка, две железяки и кухонный нож – у меня и Лубенчикова. С корабля-цилиндра можно было взять и больше…

Мы оценили шансы. И наотрез отказались возвращаться. Несмотря на все уговоры Бинка.

– Мужики! Если пространство схлопнется – наши четыреста тысяч накроются медным тазом!

– Наши?

– 200 – мне, 200 – вам! Клянусь честью прародителя!

– Вот и посылай туда своего прадедушку!

– Это ж быстро! Зацепим гипердвижок магнитами и отбуксируем! Всего несколько минут!

– Я ещё слишком молод для аннигиляции! – отрезал Лубенчиков.

– В гробу мы видали не-евклидово пространство, – как специалист уточнил я.

– Да вы чё?! Струсили!?

Васька демонстративно отвернулся от Бинка. А я махнул в сторону ближайшей опушки леса:

– Предлагаю обследовать местную флору и фауну. На предмет съедобности.

Не оглядываясь, мы двинулись вперёд. Неторопливым, размеренным шагом. Если у Бинка окончательно крыша не съехала – тоже присоединится. В конце-концов, без еды даже хоббиты не обходятся. Одного пирога на троих – явно недостаточно. Даже если это пирог с трумлями.

– А вы не боитесь, что вас тоже проверят на съедобность? – донёсся сзади язвительный комментарий Бинка.

Мы промолчали.

– Своего бластера я вам не отдам! – выпалил волосатик.

– Ну и не надо!