Радуясь новому слушателю, она бесконечно рассказывала Лене«трудную повесть своей жизни». Это было ее собственное выражение, мать любилавыражаться красиво. В повести этой фигурировали, в основном, разные мужчины, новсе они оказывались в конце концов людьми недостойными. По иной версии мать немогла пойти против чувств Оленьки, а по самым последним данным мать,оказывается, всю жизнь любила только Лениного отца. В общем, и без Ольгиныхпояснений Лена поняла, что мать ужасная фантазерка. Однажды у матери былоплохое настроение, и она начала цепляться к Лене. Лена отмалчивалась, тогдамать, интуитивно найдя больную точку, стала исподволь говорить гадости проотца.

Такой номер с Леной пройти не мог. Руки у нее былиразвязаны, в конце концов, чем она была обязана этой женщине, кроме того, чтота ее родила? И Лена раз и навсегда высказалась прямо. Каким бы он ни был,многие годы он был единственным близким Лене человеком, и оскорблять его она непозволит даже родной матери.

У матери от удивления началась икота.

Она помолчала немного, прикидывая, с чего начать, и устроилажуткую истерику Ольге по телефону.

Сестра примчалась, когда Лена уже полностью собрала чемодан,кинулась к матери и ублажила ее целой сумкой деликатесов. Мать обожала вседорогостоящее, непростое, а Лена, наоборот, не считала это едой. Отец с детстваприучал ее к хозяйству, требовал каждый день полноценный обед. И она лет сдесяти научилась готовить борщи и котлеты. Мать же, по ее словам, да Лена исама видела, обеды в жизни не готовила, а питалась несколько раз в день однимиделикатесами, так что непонятно было, обед это у нее, ужин или завтрак.

— Я ем так мало, — говорила мать, — что могупобаловать себя вкусненьким. Чем постоянно набивать желудок некалорийнымипродуктами, лучше, изредка съесть кусочек мяса по-гречески или авокадо. Ипенсии на все хватает.

Лена-то знала, что пенсии матери хватает только на безумнодорогой кофе из магазина на Невском и на теплые сдобные булочки из шведскойбулочной на углу, куда мать гоняла Лену каждое утро. Оплачивала квартиру,набивала холодильник и покупала многое нужное Ольга. Все это было естественно,и мать прекрасно об этом знала, поэтому Лену раздражали ее лицемерные речи.

В тот раз мать успокоилась, съев кусочек мяса по-гречески,тушенного с апельсинами и оливками.

Лене Ольга тоже подарила очередную тряпку из своегогардероба, она вообще завалила ее одеждой и требовала, чтобы Лена носила толькопринесенное, ничего своего. Кроме того, она очень придирчиво относилась кЛениной фигуре, говорила, что такие кости нынче не в моде и надо Ленепоправиться.

Встречались сестры только у матери, с собой Ольга никогдаЛену никуда не брала — потом, потом, сейчас некогда.

Чем она так занята? — недоумевала Лена.

Она долго наблюдала за матерью и сестрой и поняла, что хотямать сидит безвылазно дома и ест авокадо с креветками, а Ольга целыми днямимотается по магазинам, презентациям и приемам, они обе абсолютно ничего неделают, Они пустоцветы, поняла Лена, употребив, сама того не сознавая, словечкоотца. От них никому не жарко и не холодно. Если не станет матери, то Ольгавздохнет с облегчением, а больше никто и не вспомнит. А если что-то случится сОльгой, то мать расстроится в первую очередь потому, что иссякнет рекабогатства и благополучия, вернее, не иссякнет, а повернет в сторону, как хотелиповернуть Енисей при Советской власти.

Я не права сказала тут же себе Лена, я просто завидую Ольге.По меркам Лены, сестра была баснословно, фантастически богата. У нее был муж,который и создал для нее сказочную жизнь — куча денег и не надо ходить наработу.

Но разве дело в этом, тут же возразила себе Лена. Разверабота — это так плохо? Если бы у нее была возможность заниматься любимымделом!

Она просила Ольгу порекомендовать ей приличную клинику,чтобы показать врачу ногу, но та все отмахивалась.

Неужели она, Лена, такой же пустоцвет, как мать и сестра?Неужели у них на роду написано прожить жизнь, никому не доставляя радости?Однажды мать, рассердившись на Ольгу, рассказала Лене, что муж у Ольги —форменное чудовище, совершенно ее не понимает и всячески третирует. Посколькувыражения были те же самые, которые она употребляла, отзываясь об отце, Ленапозволила себе усомниться. Мать помялась немного, а потом согласилась, что да,она немного преувеличила, но Ольга с Никитой живут плохо, потому что она его нелюбит.

— Зачем же тогда замуж выходить? — недоуменноспросила Лена.

Мать усмехнулась недобро и поджала губы.

Ведь ты тоже была замужем, сказала мать, отчего ж развелась?Лена задумалась, но так и не смогла вспомнить, было ли у них с мужем хотькакое-то объяснение перед разводом. Просто сначала муж был, а потом его нестало. Лене с больной ногой, откровенно говоря, тогда было не до того. А какони вообще жили? Радовались ли встречам, скучали ли при расставании? Все этобыло так давно. Тогда у Лены в жизни был балет, муж и отец. Теперь ничего этогонет, и о муже она жалеет в самую последнюю очередь.

После той сцены, когда Лена чуть было не ушла, матьугомонилась ненадолго и даже разрешила Лене гулять. И Лена бродила по летнемугороду, любуясь домами, отражающимися в Неве, и разливом на Стрелке, и конямина Аничковом мосту, и голубым барочным чудом Смольного собора. Если бы родителине разошлись, она бы прожила здесь всю жизнь, твердила себе Лена, и, можетбыть, танцевала бы сейчас в Мариинке или в Малом оперном…

А что теперь? Быть девочкой для битья у вздорной стареющейматери… Ольга в шутку обещала найти Лене обеспеченного кандидата в мужья. Матьее шутки не поддержала. Выйти замуж и жить, как Ольга, не любя и даже не уважаямужа? Лена с тоской смотрела на белых чаек, летающих над Невой. Неужели эторок, рок их семьи? Неужели они не могут любить?

И однажды Ольга, критически осмотрев Ленину фигуру, велелаей быть готовой. Завтра Лена пойдет в театр как Ольга.

Никита торопливо схватил трубку. Он думал, что звонятшантажисты, но, в, трубке раздался голос Ольги — испуганный и измученный.

— Никита! Слава Богу, наконец, я тебя нашла. Меняпохитили какие-то уголовники…

— Но ты, цыпа, не больно-то распинайся!

Скажи, что жива и чтобы муженек деньги тащил! — прервалОльгу Степушка.

— Я знаю, что тебя похитили, а Аскольда убили, —вставил Никита, — они со мной уже связались.

— Не может быть. — Ольга удивленно покосилась наСтепушку. — Они тебе еще не звонили. Они хотят, чтобы ты заплатил им шестьтысяч долларов…

При этих словах Степушка вырвал у нее трубку и заговорилсам:

— Слыхал, козел? Шесть тонн баксов притаранишь наВыборгское шоссе. Возле поворота на Песочную есть остановка автобусная, так тыденьги положишь в мешке, чтобы не промокли, на крышу, и сразу отваливай. А мыбабу твою на эту остановку приведем и отпустим, если с деньгами все будетпутем!