мать твоя. С ума посходили от этой деревяшки. Предпочитаю иметь дело с тем, что у меня прямо перед глазами.

– Слушай. Я сегодня утром был сам не свой. Взять его с собой я решил с кондачка. Ты б и не узнал, что он тут.

Смотрит на меня, протягивает мне пачку.

– Возьми “джемми-доджера”, – говорит. – Или парочку.

Едем дальше, проезжаем мимо пары одноэтажных домиков рядком, и вот уж знак: “Добро пожаловать в Балликаллу”. Скок паркуется перед участком с несколькими одинаковыми недостроенными домами – затея, видимо, разонравилась. Окон у них нет, и только на первых трех есть крыши. Кто б захотел тут жить? Глухомань полная. Вытаскиваем свое барахло и запираем машину.

– Чего ты в багажнике его не оставишь? – Скок мне, насчет Божка.

Я вскидываю рюкзак на плечо.

– Не, нормально, почти ничего не весит.

Мы не очень-то много болтаем, тащим свои котомки. Вся поездка стремительно перестает быть по приколу, а мы только начали. Роза эта небось древняя уже, у ней не все дома. И тут я такой сваливаюсь на нее как снег на голову, что ей со мной делать? Надо было продумать это все хорошенько. Проходим почтовое отделение (закрыто) и паб “Макартур” (закрыт). Вокруг ни души. Не улица, а недоразумение, с какой стороны ни глянь.

Проходим еще чуть вперед и оказываемся перед “Отдыхом путника”.

– От такого приглашения мы отказаться не можем, – говорит Скок. – Глянем, можно ли тут кого растрясти насчет того, кто такая эта Роза.

Садимся у стойки. На дальнем конце какой-то парень созерцает жизнь на дне своего стакана; по телику на беззвуке идет вестерн.

Бармен хлопочет, переставляет бутылки.

– Проездом, ребята? – спрашивает попутно. – Что вам налить?

Заказываем по пинте.

Когда он возвращается с нашим заказом, Скок спрашивает, есть ли тут где поесть. Как только он об этом заикается, я осознаю, что и сам проголодался.

– Чиппер[82] откроется попозже, – говорит бармен. – Или вот корейское место есть на задах, на Уоттер-роуд.

– Кажись, они сегодня закрыты, Чарлз, – дружок наш у стойки говорит, не подымая головы. – Четвертое воскресенье месяца.

– Корейцы? – Скок ему.

– Точно, – подтверждает бармен. – Мы тут все с ума посходили от кимчи. Пробовали это дело, ребята?

– Не.

– Капустное такое.

Второй парень качает головой. На бармена похож как две капли воды.

– Нисколечко, – говорит. – Это типа редьки.

– Кимчи, Боб? – бармен ему, громче, преувеличенно так вскидывая брови. – Скорее типа капусты же, разве нет?

Эти двое по обе стороны от барной стойки ни дюйма друг другу не уступят, даже не смотрят друг на друга. Бармен отворачивается к кассе, тихо так:

– Я б решил, это он мусэнче имеет в виду.

Боб встает.

– Ты у нас теперь мысли читаешь, да? – И ковыляет в тубзик. К его возвращению бармен ставит ему на стойку еще одну пинту.

– Живет ли тут где-то женщина по имени Роза? – спрашивает Скок.

– Трам-пам Роза, – говорит Боб себе в пинту.

– Ладно, Боб, угомонись, – бармен ему. – Роза Уилан?

– Она самая, – я ему. – Двоюродная родственница.

– Она на Уоттер-роуд. За “Домом кимчи”.

– Это та же дорога, по которой мы сюда приехали?

– Вряд ли. Все думают, что деревня кончается тут, но если двинуть дальше за деревья, она там раздваивается. Налево пойдет к побережью, а направо опять деревня.

– Человеку за то, чтоб те деревья свалить, и его веса в золоте не хватит заплатить, – добавляет Боб.

– Она, правда, может быть на похоронах.

– В смысле, на отпевании, Чарлз, – поправляет его Боб. – Погодя вернется. Никогда не пропускает свою воскресную…

– Погодя может быть для ребят поздно, – прерывает его бармен, и они как давай препираться, что такое “поздновато” и “поздно”. Эти двое с собственными ногтями способны свару устроить.

– Вы на ту большую гулянку собрались? – обращается бармен к нам, не обращая внимания на дружочка нашего Боба.

– Это на какую? – оживляется Скок.

– На днях тут фургон проезжал, спрашивали, как добраться. Голландцы, кажись. Там всяких полно.

– Как их сюда занесло, непонятно, – Боб такой. – Вряд ли это самая прямая дорога из Дублина. Да и вообще откуда угодно.

– Это как посмотреть, ну?

Снова-здорово, спорят о кратчайшем маршруте между А и Б.

Допиваем свои пинты, забираем рюкзаки и двигаем на выход. Божок не очень тяжелый, но теперь я все ж задумываюсь, хорошая ли это мысль была – брать его с собой и таскать по всяким-разным местам.

– Уже кое-что, – говорит Скок.

– Что именно? – Мысли у меня кувырком, прикидываю, что можно сказать этой Розе. Чем ближе моя с ней встреча, тем более мне это неясно.

– Та компашка, что на вечерину ехала. Тут на выходные запланирован рейв. Есть какой-то пляж, но где именно, они не знали. Ты не слушал, что ли?

Проходим “Чиппер Кармины” (закрыто). За стойкой парень протирает посудной тряпкой помпы с кетчупом. Скок прикидывает, что мы затарим жратвы навынос у корейцев, если там открыто, и возьмем с собой на пляж. После того, как отыщем Розу.

В конце улицы забираем левее. Вдруг перед нами дыбится густая роща, дорога раздваивается, обтекая ее. И впрямь решишь, что опять в глухомани. Идем по правой дороге – и действительно, через несколько сотен ярдов опять начинается улица. На другой стороне замечаю старую заправку. Зырю по-быстрому, но шланги не подсоединены, касса заброшена; внутри у пустых полок навалено сено. Унылый у этого места вид.

Вверх по дороге террасная застройка по обе стороны. Указатель гласит “Уоттер-роуд”.

Я постепенно понимаю, что решение я, возможно, принял паршивое, когда повелся на Скоковы фантазии. Уму непостижимо: еще сегодня утром я был дома сам по себе, с номером телефона Джун в руках, а теперь невесть где с Божком в рюкзаке и со Скоком за рулем автомобиля, который он без спросу взял погонять. Чем ближе мы подходим, тем меньше я хочу встречаться с этой Розой. Нутром чую: все это может оказаться несмешным. То, что мы сюда приехали, – потакание фуфлологии, которую развела Лена.

– Давай бросим всю эту тему с Розой, – говорю. – Сразу двинем на пляж.

– Да блин, Фрэнк, – Скок мне, поглядывая на свое отражение в окне и поправляя волосы. – Все в ажуре. У нас прорва времени.

Проходим мимо нескольких домов дальше по улице, вид у них немножко зачуханный. У четвертого парадная часть переделана, висит знак “Дом кимчи”. Соседняя дверь опрятная, выкрашенная в синий. Должно быть, тут.

– Мне ей нечего сказать, – я ему. – Только нарываться на неприятности.

– Ладно. Держи пасть на замке. Я выдам себя за тебя.

– Что?

– Она ж не знает, кто из нас кто. Я ее разговорю, выясню, про