– Тщета разума и логики перед величием духа. Бедныйвезучий Эраст Петрович, как же вы слепы! Что дважды спасло вас от вернойсмерти, если не обладание чётками Старца? Ну почему, почему они досталисьравнодушному профану, а не мне!

– Потому, ваше сиятельство, – строго сказал на этонадворный советник, задетый «профаном», – что вы не усвоили из легендыглавное. Чётки Те Гуанцзы не идут в руки того, кто обладает злым сердцем.Боюсь, что в своём монастыре тайну бытия вы всё-таки не постигли – чрезмерноувлеклись ломкой бамбука.

За тёмными окнами раздался грохот подъехавшей кареты,хлопнула дверца.

– А вот и следователь пожаловали, – объявилоколоточный, поднимаясь.

Вошёл сухопарый господин в пенсне, с жёлчным заспанным лицом– Сергей Сергеевич Лемке из ведомства окружного прокурора. Поздоровался сЭрастом Петровичем за руку, задержанному поклонился, околоточному надзирателюкивнул.

– Куда? – спросил Фандорин. – В Малуюгубернскую?

– Нет, – подавил зевок Сергей Сергеевич. –Там все дворянские камеры заняты. Отвезу на Крутицкую гауптвахту. Там идопросим. Поедете?

– С вашего позволения чуть позже, – ответилчиновник особых поручений. – Картина п-преступления полностью установлена.Совершите пока формальности. Я скоро буду.

Двое стражников, прибывших со следователем, повелизадержанного к выходу.

У порога граф остановился, обернулся к Фандорину и умоляющимголосом спросил:

– Вы дадите мне ещё хотя бы раз посмотреть на них?

Стражник слегка подтолкнул арестанта в спину.

– А всё же жаль. Такой учёный человек и накаторгу, – пожалел убийцу Макар Нилович, когда тюремная карета отъехала.

– Какая там каторга, – утешил его Фандорин. –Разве вы не видите, что он совершенно безумен? Льва Аристарховича ожидаеттюремная больница, отделение для б-буйнопомешанных.

Небаба уселся писать рапорт приставу о раскрытии убийства ипоимке душегуба. Пыхтел, яростно скрипел пером, беспрестанно вытирал платкоммалиновый лоб – в общем, был занят делом. А вот чиновник особых порученийрасхаживал по унылому кабинету безо всякого видимого смысла. Вздыхал, нервнопощёлкивал пальцами, вглядывался через окно в темноту, один раз даже открылдверь, как бы намереваясь уйти, но околоточный, подняв голову от писанины,отсоветовал:

– Ночь тёмная, ни беса не видно. Разминётесь. Придётваш азиат, никуда не денется.

Маса явился только через час.

– Ну что? – нетерпеливо спросил Фандорин. –Почему так долго? Все нашёл?

– Двадцачь пячь, – гордо ответил слуга. –Один кругренький в ружу упара.

Локти и коленки у него и в самом деле были мокрыми игрязными.

– Завтра же нанижешь на д-двойную нить, – велелЭраст Петрович. – А эту дрянь, катушку товарищества «Пузыревъ», выкинь кчёрту. Нет, ты вот что, дай-ка бусины сюда. Я сам их нанижу.

Поймав удивлённый взгляд околоточного, Фандорин не безсмущения объяснил:

– Что я дважды спасся благодаря им – совпадение. Пробессмертие, конечно, – суеверие и чушь. Насчёт высшей мудрости тожесомнительно. Однако я имел возможность убедиться, что под перестук чёток мысльопределённо работает лучше… И нечего на меня так с-смотреть.

I

– Тюльпанов, вы з-змей боитесь?

Вопрос шефа застал Анисия посреди второй чашки чаю, в самоелучшее время, когда все дневные дела уже исполнены, а впереди ещё целый вечер,торопиться решительно некуда, и настроение от этого спокойное, философическое.

Разговор за столом шёл совсем о другом – о завтрашнемприбытии в первопрестольную её императорского величества, но внезапному вопросуАнисий не удивился, ибо давно привык к фандоринской манере перескакивать содного на другое.

Удивиться-то не удивился, но наобум отвечать не стал. Вопросмог быть задан просто так, в метафорическом смысле, а мог и очень даже непросто так. К примеру, однажды Эраст Петрович спросил: «А хотелось бы вам,Тюльпанов, быть ловким и сильным, чтоб любого громилу играючи на обе лопаткикласть?» Анисий возьми и брякни не подумавши: «Конечно, хотелось бы!» С техпор, уже второй год, состоит в учениках у шефова камердинеpa Масы и терпит отзловредного японца несказанные притеснения: бегает в одном исподнем по снегу,разбивает руки о занозистые доски и по получасу стоит вверх ногами, словноавстралийский антипод.

– Каких змей? – осторожно поинтересовалсяАнисий. – Которые ползают или бумажных, что по небу летают?

– Которые ползают. Бумажных-то что б-бояться?

Губернский секретарь подумал ещё немножко и подвоха ввопросе начальства не усмотрел. Конечно, кобру или, скажем, ехидну всякийнапугается, но откуда им на Малой Никитской взяться, ехиднам?

– Нисколько не боюсь.

Эраст Петрович удовлетворённо кивнул.

– Вот и отлично. Значит, завтра поедете в Пахринскийуезд. Там у них объявилась какая-то невиданная анаконда. Отец благочинный пишетпро козни С-Сатаны и жалуется на безбожие земского начальства, а председательземской управы жалуется, что церковь разжигает страсти и потакает суеверию.Отправляйтесь туда и во всём разберитесь. Посвящать в подробности не стану,чтобы не пересказывать с чужих слов – это только замутняет чистоту восприятия.История настолько нелепая и фантастическая, что, если б не августейший визит, янепременно съездил бы сам.

Перед тем как идти домой, собираться в поездку, Анисийпосмотрел непонятное слово в энциклопедии. «Анаконда» оказалась огромной змеёйиз амазонских болот. Что имел в виду шеф, было неясно. Только любопытствораспалил, чёрствый человек.

Весь божий день Анисий трясся в бричке по нехорошей дороге –сначала губернской, кое-как мощённой, потом уездной грунтовой, а последниеодиннадцать вёрст и вовсе просёлочной, в сплошных лужах и выбоинах. Выехал впятом часу, считай, ещё затемно, а до Пахринска добрался только к вечеру.