незадолго до того, как начал практику в этом городе, – заверила своих читателей The Daily Advertiser, – а потому власти допустили ошибку, начав разбирательство». Однако ошибочными были сообщения прессы, а не медицинских властей. Обвинение, внесенное в список дел суда под номером 199, не снимали в течение нескольких месяцев, поскольку Лоуренсон предоставлял один перерыв за другим. Местные газеты, похоже, не публиковали никаких новостей, поскольку судебное преследование зашло в тупик. Что касается мнения общественности, то в ее глазах Крим оставался лицензированным врачом.

Обвинение в незаконной практике все еще находилось на рассмотрении магистрата, когда Кэтрин Гарднер нашли мертвой в уборной в нескольких шагах от кабинета Крима. «Общее мнение таково, что это случай самоубийства», – сообщили читателям The London Free Press 3 мая. Считалось, что женщина была беременна «и, чтобы скрыть свой позор, она предположительно приняла яд».

«Однако истинную причину, – предупреждали в отчете, – получится установить лишь после расследования».

* * *

«Действительно следует, – отметил Уильям Фуллер Алвес Бойз, юрист из Онтарио и ведущий авторитет провинции в Управлении коронера, – проводить расследования внезапных, неожиданных смертей с минимальной задержкой; однако ничто не может быть более предосудительным, чем неподобающая поспешность». Известно, что некоторым коронерам настолько не терпелось взять на себя заботу о трупе, что они оказывались у постелей еще живых жертв насилия или несчастных случаев. Такое позорное поведение, предупреждал Бойз, подрывает достоинство всей организации. «Коронеры, которые бессмысленно причиняют дополнительную боль вдобавок к той, которую уже причинила внезапная смерть, – отметил он в своей окончательной работе «Практический трактат о должности и обязанностях коронеров в Онтарио», – невозможно не осуждать».

Было ли необходимо расследование, чтобы подтвердить то, что казалось очевидным, – а именно то, что Гарднер покончила с собой? Решение оставалось за доктором Джоном Р. Флоком, 46-летним коронером лондонского Сити, который занимался медициной в течение двух десятилетий. Закон четко определял его обязанности: он должен был расследовать любую смерть, вызванную незаконным действием или бездействием, а также «насилием или несправедливыми средствами», игнорируя жертв «простого несчастного случая». Перед ним стоял трудный выбор. В тот год в газетах Онтарио разгорелись жаркие споры по поводу количества расследований и поведения коронеров. Один критик в язвительном письме, опубликованном в столице Канады Оттаве, утверждал, что лишь немногие расследования – по утверждению автора, только 1 из 100 – были оправданы. Коронеры увеличивали свои гонорары за счет налогоплательщиков, и вспыхивали «ссоры, близкие к дракам», когда соперничающие коронеры вздорили из-за тел. Один коронер из маленького городка ответил страстной защитой их организации. Если не проводить расследование, чтобы подтвердить или исключить убийство, «не было бы никакой защиты – жизни людей оказались бы во власти тайного убийцы, который мог бы использовать свое смертоносное искусство, оставаясь почти неприкосновенным».

Коронеры играли ведущую роль в расследовании убийств на протяжении большей части XIX века. Они были наполовину судьями, наполовину детективами – отвечали за сбор доказательств и представление их присяжным, которые, в свою очередь, решали, совершено ли преступление, и, если возможно, называли виновных. Когда поступало сообщение о смерти, ожидалось, что они поспешат на место происшествия, как выразился Уильям Бойз, «пока тело еще теплое». Коронеры должны были осмотреть труп на наличие ран, синяков или других следов, которые могли бы указать на причину смерти. Они должны были заметить любые пятна крови или грязи на теле или одежде жертвы и обыскать прилегающую территорию в поисках следов крови и отпечатков обуви. При подозрении на отравление «каждый сосуд, в котором недавно готовили пищу, нужно было осмотреть, а содержимое – собрать для анализа». Если смерть казалась подозрительной, опасения Бойза по поводу неподобающей поспешности исчезали; в таком случае расследование необходимо начинать как можно скорее. Коронер также полностью контролировал и тот этап расследования, когда решалось, кого вызывать для дачи показаний, и самостоятельно допрашивал каждого свидетеля, делая подробные записи ответов. Если присяжные приходили к выводу, что жертву убили, коронер имел право отдать приказ об аресте подозреваемого, а собранные доказательства затем передать местному прокурору, который перенаправлял дело в суд. Несмотря на ключевую роль коронеров и их сложные обязанности, в провинции Онтарио они не обязаны были иметь медицинскую или юридическую подготовку. В то время как большинство, как и Флок, являлись врачами, кандидаты в коронеры должны были лишь находиться «в здравом уме» и обладать «уровнем образования и умственными способностями, необходимыми для надлежащего выполнения обязанностей». Также полезно было знать нужных людей; назначения часто производились по рекомендациям местных политиков и авторитетных лиц, имевших влияние на правительство провинции. Юридические концепции и процедуры, которые должен был усвоить коронер, – от того, как проводить слушания, подобные судебному разбирательству, до различия между умышленным убийством и заслуживающим меньшего порицания непредумышленным[21] убийством – Бойз кратко изложил в своем незаменимом руководстве. Его копия наверняка лежала и в офисе доктора Флока. Коронер должен был проводить свои расследования «с большой осторожностью, если не со скептицизмом, – советовалось в руководстве, – всегда помня, что поспешные выводы или необдуманные упущения могут поставить под угрозу как его собственную репутацию, так и жизни его коллег».

Неопытный или небрежный коронер мог поставить под угрозу все расследование, тем самым позволив убийце уйти безнаказанным.

За несколько дней до Кэтрин Гарднер в Сарнии, Онтарио, умерла другая женщина; ее желудок удалили во время вскрытия, поместили в стеклянный контейнер и отправили в Торонто, столицу провинции, для химического анализа. В ее смерти был замешан врач, и власти подозревали, что для проведения аборта женщине ввели какой-то яд, но коронер или помощник, который передал улики, не смог должным образом запечатать контейнер, и часть жидкости просочилась наружу. Генеральный прокурор провинции Онтарио отнесся к этому с недоверием. «Небрежность, с которой желудок и его содержимое отправили аналитику, – ругал Джон Скотт местного чиновника, – сделала совершенно невозможным доказать, что они попали к нему в том же состоянии, в каком вышли от коронера».

В XIX веке роль коронера в следствии постепенно переходила к полиции. К 1860-м годам полицейские силы Бостона, Нью-Йорка, Чикаго и других крупных американских городов создали детективные отделения и начали проводить собственные расследования убийств. В Англии детективы лондонской столичной полиции, не желая ждать результатов работы коронера, иногда арестовывали подозреваемых в убийстве и доставляли их непосредственно в суд для разбирательства. Из-за споров коронеров и полиции о том, кто возьмет на себя ответственность за расследование, возникло соперничество, и победа в нем зависела, как жаловался один британский коронер, «от того, кто первым завладеет подозреваемым».

В таком небольшом сообществе, как Лондон в провинции Онтарио, где полиции не хватало кадров