и ресурсов, а убийства происходили редко, традиционная монополия коронера на расследования убийств оставалась нетронутой. Полиция полагалась на опыт доктора Флока, а офицеры играли вспомогательную роль в его расследованиях: давали показания на дознаниях, если бывали на месте преступления, и помогали собирать свидетелей. Шеф полиции Уильям Т. Т. Уильямс, который работал детективом в Англии, располагал штатом, который составлял примерно половину людей, необходимых ему для патрулирования растущего города. Его сотрудники получали смехотворную зарплату и были плохо обучены, а потому ценили их больше за мышцы и способность усмирять нарушителей спокойствия, чем за интеллект или навыки расследования. «Мы не можем нанять джентльменов в качестве полицейских, – признал Уильямс, – за 1,25 доллара в день». У констеблей было полно дел, связанных с ловлей хулиганов и пьяниц – на эту долю приходилась почти половина всех арестов, произведенных городской полицией из 20 человек в 1878 году.

На той неделе, когда обнаружили тело Гарднер, патрульных упрекали в игнорировании нарушителей, которых пресса, по крайней мере, считала серьезной угрозой общественному спокойствию, – бродячего скота.

«Животные бродят по ночам, – жаловались в одной из городских газет, – уничтожая тенистые деревья и бульвары».

Коронер Флок быстро распорядился провести расследование смерти Гарднер, но решающая ошибка к тому моменту уже была допущена: ее тело вынесли из уборной еще до того, как его смогло осмотреть коронерское жюри. «Если возможно, тело следует сначала осмотреть точно в том положении, в котором его нашли», – советовал Бойз коронерам провинции. Доктору Флоку следовало сопроводить жюри в заднюю часть Модного магазина Беннета, чтобы осмотреть уборную, пока Гарднер все еще находилась внутри, а бутылка хлороформа лежала на сиденье рядом с ней. Он должен был обратить их внимание на обожженную кожу на ее лице и другие повреждения, а также на любые следы на теле, одежде и земле неподалеку до перемещения тела – иначе говоря, убедиться, что он не упустил возможных доказательств того, что на месте преступления присутствовал кто-то еще.

«Убийцы, – предупреждал Бойз в своем руководстве, – как известно, намеренно[22] размещают своих жертв в позах, рассчитанных на то, чтобы указать на случайную смерть или самоубийство».

Глава 22. Какое-то неизвестное лицо

Май – июль 1879 года

Доктор Флок начал расследование смерти Гарднер в «мертвом доме» лондонской больницы, как называли морги, через несколько часов после обнаружения ее тела. Присяжных заседателей привели, чтобы осмотреть тело и заслушать доказательства. В Онтарио в состав присяжных должно было входить не менее 12 человек – «законных и честных людей», каждый из которых моложе 60 лет и достаточно грамотен, чтобы написать свое имя.

Констебль Райдер забрал пузырек с лекарством и носовой платок из уборной Гарднер и принес их на дознание вместе с двумя письмами, найденными в карманах убитой. Ее друзья и коллеги из отеля «Дом Текумсе» были приглашены для допроса и описали женщину, которую они знали как Китти. Кэтрин Хатчинсон Гарднер выросла на ферме близ Кинкардайна, примерно в 160 километрах к северу от Лондона. Из-за плохого самочувствия она покинула отель за неделю до кончины. Один свидетель описал ее как подавленную из-за того, что она была слишком слаба для работы, но никто не думал, что она склонна к самоубийству. На бутылке с хлороформом обнаружили этикетку местной аптеки, но владелец поклялся, что химикат продавался только врачам.

Завершив вскрытие, доктор Джеймс Нивен – коронеры были обязаны поручать эту задачу самому квалифицированному местному специалисту, – смог назвать причину недомогания Гарднер. Она была на втором месяце беременности. Однако он не думал, что это самоубийство: ожоги на ее лице свидетельствовали о том, что хлороформ плотно прижали к коже, а самостоятельно держать платок у лица достаточно долго, чтобы покончить с собой, почти невозможно. «Оставленные следы доказывают, что яд был применен насильно, – объяснил он, – и мог быть использован каким-то другим человеком, стоявшим перед покойной». По его мнению, Кэтрин Гарднер убили.

Доктор Флок отложил слушание, чтобы собрать как можно больше свидетелей. Ему пришлось отследить передвижения Гарднер за несколько дней до ее смерти, ведь он должен был установить личность отца ее ребенка и найти источник хлороформа. Теперь он искал убийцу.

* * *

Когда расследование возобновилось во второй половине дня 7 мая, еще два врача выступили в поддержку теории доктора Нивена. По их словам, носовой платок, найденный рядом с телом Гарднер, слишком мал, чтобы впитать достаточно хлороформа для самоубийства. Должно быть, он был хорошо пропитан и не раз подносился к ее лицу. Кроме того, Гарднер потеряла бы сознание прежде, чем смогла бы вдохнуть смертельную дозу. Один из врачей, Чарльз Мур, проверил руки убитой. «На них не обнаружено пятен хлороформа», – сообщил он.

Лондон кишел слухами о том, кто мог совершить такое зверство. На дознании постоянно всплывало одно и то же имя. В последний раз Гарднер видели живой в пятницу вечером, незадолго до ее смерти, когда она шла по Дандас-стрит к кабинету Крима.

Сара Лонг, горничная из отеля «Дом Текумсе», жившая в одной комнате с Гарднер, опознала отца ребенка как мужчину по имени Джонсон, который жил в другом городе. Затем она шокировала слушателей зловещей историей об обмане и попытке шантажа. Гарднер обратилась к Криму с просьбой сделать аборт, но он отказался предоставить лекарства или провести операцию. Вместо этого, как утверждала Лонг, Крим убедил Гарднер соблазнить одного из жителей «Текумсе», богатого бизнесмена по имени Уильям Х. Биррелл. Затем она могла бы заявить, что Биррелл – отец, и Крим, как ее врач, пообещал бы поддержать заявление об отцовстве. Предполагалось, что заговор будет секретным – Крим, по словам Лонг, приказал Гарднер «никогда не произносить его имени».

Следующим свидетелем стал Биррелл, который заверил Флока, что никогда не встречался и не разговаривал с Гарднер. Затем настала очередь Крима. Он признал, что познакомился с Гарднер вскоре после приезда в город – она была пресвитерианкой, и они, возможно, знали друг друга по церкви. Позже он иногда лечил ее от незначительных недугов, а во время обследования, проведенного 5 апреля, подтвердил, что она беременна.

«Она предложила мне 100 долларов, чтобы я сделал аборт. Я сказал, что не прикоснусь к ней и за 1000 долларов, – сказал он. – Она заплакала, а затем пригрозила, что отравится. Я сказал, что ничего не могу для нее сделать». По его словам, три дня спустя под дверь его кабинета подсунули письмо. Внизу стояло имя Гарднер, и Крим сказал, что узнал ее почерк. Он передал его коронеру ранее