Эля, услышав мои вопросы, немного отстранилась. Некоторое время она молчала.

— В начале нашего путешествия ответ был однозначный: вернуться на Землю и забыть о мире магии. Но сейчас… — она вздохнула. — Выяснилось, что моя мать, с которой я всю жизнь мечтала познакомиться, из этого мира. Она ведьма. И, самое главное, я сама — ведьма. Я хочу разобраться во всём этом. Раскрыть, наконец, тайну моего рождения. Понять, как пользоваться магией… Спасти принцессу, наконец, и… разобраться в наших чувствах.

— Последний пункт мне особенно нравится. Жаль, что он стоит не на первом месте, — приобнял красавицу, прижимая к себе. — Значит, нам нужен хороший план.

И тут совсем некстати белая лисица вышла к нам, что-то недовольно проворчав.

И я не впервые порадовался, что не понимаю эту заносчивую принцессу.

Она

— Вот, ни на секунду вас двоих оставить нельзя. Опять обнимаетесь, когда на кону судьба всего королевства! — недовольно заявила Кордэйла, появившись в самый неподходящий момент.

Я отпрянула от Бринейна и с сожалением покачала головой.

— Позже договорим.

Волк не был доволен, но промолчал, видя, как меня задели слова принцессы.

— Итак, дорогие мои, на чем остановились?

Я посмотрела на песца и уверенно произнесла:

— Вызывай ведьму.

Кордэйла промолчала, не став спорить со мной. Но я успела заметить страх, мелькнувший на дне черных глаз животного. Но смысла в оттягивании “казни” я не видела. Как и мои спутники, молчаливо согласившиеся с озвученным вердиктом.

— Тогда я начну, — сказал Бринейн и выудил откуда-то из недр своей одежды странный амулет.

Своей едва пробудившейся ведьмовской натурой почувствовала исходившие от вещицы лучи темной силы.

Бринейн сжал амулет в руке и, поднеся его к губам, что-то проговорил. Наверное, слова призыва Лилит.

В том, что ведьма, заказавшая песца, являлась мачехой Кордэйлы, я не сомневалась. Чутье ли это, или же просто доверие волку, но я была согласна с Бринейном.

Внезапно небо нахмурилось. Я вздернула голову и заметила, что над нашими головами зависло темное облачко. Небольшое, плотное, внутри которого били маленькие молнии.

— Эля, — позвал меня Бринейн, и я подошла к волку. Он обнял меня за талию и прижал к себе, продолжая удерживать сверкающий магией амулет. — Не бойся и не отходи от меня.

Я кивнула и взглянула на принцессу: та стояла перед нами с видом глубокой растерянности. Мне стало жаль песца, и я подозвала Кордэйлу к нам.

Вовремя.

Едва песец оказался у моих ног, как грозовое облачко опустилось на землю перед нами и в темных клубах начал формироваться женский силуэт.

— Так-так-так, — проговорила женщина, появившись перед нами из облака. — Ты привел ее.

Кордэйла нырнула за мою спину, пытаясь спрятаться от злых глаз своей мачехи. Та же, взглянув сначала на песца, а затем на волка, перешла ко мне. Удивленно вскинула брови.

— А это еще кто такая?

— Моя невеста, — смело заявил Бринейн, заводя меня себе за спину.

— И зачем ты притащил ко мне свою невесту? — с ехидцей спросила ведьма. — Благословить на брак?

Женщина засмеялась, от чего кровь в моих жилах застыла.

— А что если и так? — усмехнулся волк. — Благословение могущественной ведьмы — самый дорогой подарок молодоженам.

— Сначала дело, — отбросив веселье, сказала ведьма. — Верни мне беглянку.

Бринейн наклонился, поднимая песца с земли. Я попыталась поймать взгляд волка, чтобы показать свой испуг его поведением. Как так, мы не договаривались, что принцессу придется отдать Лилит!

— Не обессудь, уважаемая ведьма, мы столько дней в пути. Неужели не позволишь путникам умыться с дороги, выпить воды да перекусить мясным пирогом?

Ведьма скривилась.

— Вижу, ты догадался, кто я. Что ж, если твой сытый желудок ускорит возвращение моего фамильяра, так тому и быть.

Ведьма развернулась и уверенным шагом направилась к главным воротам замка.

— О, вы живете в замке? — с наигранным удивлением спросил волк. Лилит даже не попыталась скрыть раздражения.

— А то ты не знал, волк.

Я толкнула Бринейна в бок, чтобы не дразнил ведьму. До сих пор мурашки бегали по коже от ее мерзкого смеха.

Идя за волком, я думала о том, куда нас заведет опрометчивый рывок в сердце врага.

А еще было что-то странное в самой ведьме. Лилит была, безусловно, красивой женщиной, но что-то в ее чертах казалось мне смутно знакомым.

Возможно, ее большие зеленые глаза…

Он

Я подозревал худшее, ещё когда ведьмы отказывались называть имя моей истинной. К несчастью, мои сомнения только подтвердились, когда я увидел Лилит воочию, без масок и таинственных пряток. Без того шоу, что злая колдунья устроила, когда заключала со мной договор.

Страшная догадка не покидала мой разум: Лилит была матерью моей истинной. Матерью Элины. И, похоже, на ней было заклинание, которое скрывало её от глаз родительницы, пока хоть кто-то не проговорится, не разрушит чары.

И это точно буду не я.

Тогда понятно почему Эле, девушке из другого мира, все лавры. Почему о ней так много предсказаний, так много слов. Похоже, девочке была уготована судьба разрушить злые чары матери. И теперь я прекрасно осознавал, почему именно Эля понимает белую лисицу. Косвенно, но это и её чары тоже.

И на всякий случай всё равно пытался скрыть лицо моей "невесты". Плевать, чья она дочь. Она выросла совершенно другой, наикрасивейшей и наимилейшей девушкой двух и более миров.

Передал Эле лисицу, взглядом наказав ни за что не выпускать её. Надеялся, что она меня поняла, но ни в чём не был уверен.

— Ваше Величество, — поклонился Лилит, когда мы вошли в замок. — Знал бы я, кому на самом деле служу! — начал виртуозно делать то, что делал всегда: подлизываться. — Почему вы скрыли это от меня? Неужели посчитали настолько плохим наёмником?

— В нашем деле никому нельзя доверять, — кивнула Лилит, когда мы прошли за ней в главный зал. — Но я так рада, что у меня остались верные подданные, готовые помочь сбежать из заточения. Глупая принцесса даже не знает, насколько здесь всё скоррумпировано, — усмехнулась она, ненароком посмотрев на зверька, что, дрожа, вжался в руки Эли.

Я должен был тянуть время. Должен был придумать, как остаться с ней наедине и нанести роковой удар судьбы злой ведьме.

— Но вы же знаете ситуацию с волками, — как можно более непринуждённо улыбнулся я. — Мы не можем исправить ситуацию с нашим унижением, и нам приходится выкручиваться…