Атмосфера в зале суда казалась насыщенной смрадом, которыйисходит от толпы, чьи эмоции возбуждены до предела.

Судья Маркхэм, ветеран уголовного суда,председательствовавший на многих громких процессах по делам об убийстве, сиделза массивной кафедрой из красного дерева с видом полной отстраненности. Толькоопытный наблюдатель мог бы подметить ту настороженность, с которой онфильтровал в уме все происходящее.

Клод Драмм, заместитель окружного прокурора, высокий, хорошоодетый и безукоризненно вежливый, выглядел весьма уверенно. Мейсон не разодерживал над ним верх, но сейчас обвинитель не сомневался в победе.

Перри Мейсон сидел за столом защиты с безразличным видом,свидетельствующим о полном равнодушии к делу. Такая позиция резкоконтрастировала с традиционным поведением защиты, энергично оспаривавшей каждоеслово обвинения.

Клод Драмм только что вторично воспользовался правом отводабез указания причины, и присяжный покинул скамью. Секретарь вызвал другогочеловека. Высокий, долговязый мужчина с торчащими скулами и тусклыми глазамишагнул вперед, поднял правую руку, принес присягу и занял свое место на скамье.

– Можете задавать вопросы, – сказал судья Маркхэм ПерриМейсону.

Мейсон окинул взглядом присяжного.

– Ваше имя? – осведомился он.

– Джордж Смит.

– Вы читали об этом деле?

– Да.

– Вы сформировали или выражали какое-нибудь мнение наосновании прочитанного?

– Нет.

– Вам ничего не известно о фактах этого дела?

– Ничего, кроме того, что я читал в газетах.

– Если бы вас выбрали присяжным, смогли бы вы беспристрастнодопрашивать обвиняемую и вынести справедливый вердикт?

– Да.

– И вы поступите так?

– Да.

Перри Мейсон медленно поднялся. До сих пор его вопросыприсяжным были удивительно лаконичными. Теперь же он, нахмурившись, разглядывалновейшее пополнение состава жюри.

– Вы понимаете, – продолжал он, – что, будучи избранным вжюри, сможете судить о фактах, но, что касается закона, вам придется следоватьему в соответствии с указаниями судьи?

– Да.

– В случае, если судья укажет вам, – медленно и торжественнопроизнес Мейсон, – что, согласно закону этого штата, обвинение должно полностьюдоказать вину подсудимой, прежде чем присяжные смогут вынести вердикт о еговиновности, и что, следовательно, подсудимая не обязана занимать местосвидетеля и давать показания в свою пользу, а может хранить молчание, полагаясьна то, что обвинению не удалось полностью доказать ее вину, примете ли вы этоуказание как закон и будете ли его выполнять?

– Думаю, что да, – кивнул присяжный, – если таков закон.

– В случае, если судья в дальнейшем укажет вам, чтонежелание подсудимой занять место свидетеля и отрицать выдвинутые против нееобвинения не может учитываться жюри при вынесении вердикта и не должнокомментироваться в связи с обсуждением дела, будете ли вы следовать подобномууказанию?

– Да.

Мейсон опустился на стул и небрежно кивнул:

– Нет возражений.

Клод Драмм задал вопрос, который дисквалифицировал многихприсяжных:

– Имеются ли у вас какие-либо этические соображения противвынесения вердикта, результатом которого явится смертный приговор обвиняемой?

– Нет.

– Если вы будете находиться в составе жюри по этому делу, –продолжал заместитель окружного прокурора, – у вас не возникнет этическихсоображений, препятствующих вынесению вердикта «виновна» в случае, если винаподсудимой будет доказана вне всяких сомнений?

– Не возникнет.

– Нет возражений, – кивнул Клод Драмм.

– Подсудимая также имеет право отвода, – заметил судьяМаркхэм.

– Она им не воспользуется, – отозвался Перри Мейсон.

Судья кивнул Клоду Драмму.

– Приведите жюри к присяге, – распорядился обвинитель.

Судья Маркхэм обратился к жюри:

– Джентльмены, встаньте и принесите присягу беспристрастносудить об этом деле. Должен поздравить обвинение и защиту с той тщательностью,с которой отбирался состав присяжных.

Жюри присягнуло, и Клод Драмм произнес вступительную речь –краткую, впечатляющую и убедительную. Казалось, он позаимствовал решимостьПерри Мейсона отбросить все предисловия, сосредоточившись на главномсокрушительном ударе.

– Господа присяжные, я намерен доказать, что вечеромсемнадцатого октября этого года подсудимая застрелила Клинтона Форбса. Не стануделать тайны из того факта, что покойный нанес обиду обвиняемой. Не стану такжепытаться приуменьшить степень этой обиды. Я честно и откровенно изложу вам всефакты. Я собираюсь доказать, что покойный был мужем подсудимой, что они жиливместе в Санта-Барбаре, пока примерно год назад покойный не уехал оттуда, непредупредив подсудимую и взяв с собой некую Полу Картрайт, жену их общегодруга, что они вдвоем прибыли в этот город, где Форбс поселился в доме 4889 наМилпас-драйв под именем Клинтона Фоули, а Пола Картрайт фигурировала как егосупруга Эвелин Фоули. Я намерен доказать, что подсудимая приобрела пистолет«кольт» 38-го калибра, что она посвятила целый год тщательным поискам своегомужа, что незадолго до убийства она определила его местопребывание, после чегоприехала в этот город и сняла номер в отеле под именем миссис К.М.Дейнджерфилд.

Я рассчитываю доказать, что вечером семнадцатого октября,приблизительно в двадцать пять минут восьмого, обвиняемая прибыла в дом, гдепроживал ее муж, что она использовала отмычку с целью отпереть входную дверь,что она увидела мужа и хладнокровно застрелила его и что уехала оттуда в такси,отпустив машину поблизости от отеля «Бридмонт», где зарегистрировалась подфамилией Дейнджерфилд.

Я собираюсь доказать, что, выходя из такси, подсудимаязабыла там носовой платок, что этот платок, несомненно, принадлежит ей и чтоона, сознавая, насколько опасна эта улика, разыскала водителя такси и вернуласебе платок.

Я намерен доказать, что пистолет, который приобрелаобвиняемая и за который расписалась в регистрационной книге огнестрельногооружия, что подтвердил продавец магазина спортивных товаров в Санта-Барбаре,штат Калифорния, был тем самым, из которого произведены смертельные выстрелы.На основании вышеизложенного я буду просить жюри вынести вердикт о виновности вубийстве первой степени.