услышал ответа. Он проснулся. Похолодел от ужаса. Не от страха за свою жизнь. Ему было стыдно и противно: даже там, во сне, он пытался убедить в чем-то надзирателя. Как будто они были одной с ним крови… Как будто они были свои…

Когда его поймали…

Аймоди ситали, что в мыслеречи обмануть невозможно.

«Нет, невозможно, — согласился Бойи со своим учителем и тихо добавил, еще глубже про себя, повторяя давно ставшие привычными заклинания. — Если у тебя за спиной не стоят годы страха. Они или ломают тебя, или учат ставить пелену, чтобы сохранить хоть что-то. Ты отнял у меня ОДНО имя, данное мне родителями, но я оставил себе ДРУГОЕ — ТО, ЧТО ПРИНОСИТ УДАЧУ. И за это вы тоже заплатите. За все. За каждую потерянному им в борьбе частичку себя, потому что страх, соблазн новой жизни, необходимость и кажущаяся легкость подчинения уничтожали в нем фрейи. Они поглощали его прежнего, как поглотили уже многих. Гном не прошел испытания и Ланы — той, которую он знал, — больше не было с нами. С ним. Она ушла. Изменилась навсегда, став перерожденным Аймоди. НО ОБ ЭТОМ ОН ПОДУМАЕТ ПОЗЖЕ. Когда сможет позволить себе думать.

ЕСЛИ СМОЖЕТ ПОЗВОЛИТЬ…».

Горе. Маку было знакомо чувство горя. И ценность свободы мысли. Независимость Мак ценил больше всего на свете. Больше денег. Больше прошибающего до самых печенок риска.

Он на самом деле, искренне, без всяких прикрас дорожил только одним — свободой мысли и правом оставаться самим собой. Правом решать, КАКИМ ОСТАВАТЬСЯ. И если в этом деле он может помочь хоть кому-то — пусть мир со всеми правилами катиться к чертям.

Он сделает то, что считает нужным, а иначе перестанет себя уважать. Сломается, как тот парень из ямы-воспоминания. Конечно, бедняга говорил себе, что не сломан и силен, но Мак-то знал, как легко прикрываться красивыми словами.

Как порой хочется сделать это…

Он успел повидать на своем веку покореженных, смятых обстоятельствами живых существ, упрямо убеждавших себя в том, что все идет по плану, что все хорошо. И он НЕ ХОТЕЛ становиться одним из них.

Для этого он слишком любил себя. И уважал Аэрона, потому что не знал, смог ли бы на его месте попросить о подобной услуге незнакомца.

«Отчаяние рождает смелость, — мысленно отозвался ему лесничий. — Если кого-то сильно любишь… многое становится неважным. Даже ты сам…».

— Я согласен, — вслух сказал Мак.

Аэрон отвернулся, скрывая довольную ухмылку. Затянувшийся на три дня разговор закончился полной победой. Его план обработки пришельца оказался верным. Эти ямы никогда еще не подводили его. Они действовали даже на проверяющих, поэтому ему удавалось так долго сохранять эту часть леса.

Жаль, что сюда нельзя было привести Берри. Может быть, воспоминания разбудили бы их совесть…

«Совесть? А ты знаешь, что такое совесть, папа? Будь осторожен. Не буди зверя».

«Я помню, дочь. Помню, о чем ты говорила. Но ведь и ты неправа. У нашего народа не было другого выбора, ОНИ ДОЛЖНЫ БЫЛИ ПОНЯТЬ ЭТО».

«Они и поняли».

Аэрон огорченно сморщил нос.

«Не так».

«Мы не можем изменить мир. Ты не можешь изменить даже меня».

Горечь в словах дочери больно ранила Аэрона.

«Зачем ты так? У нас почти получилось».

«Извини. Я не хотела. Просто нервы. Расскажи мне о нем, папа. Я ХОЧУ УВИДЕТЬ ЕГО ТВОИМИ ГЛАЗАМИ».

«Мои глаза тоже могут подводить, ты сказала…».

«Не будем начинать…»

«Хорошо. Не будем».

«ОСТАВИМ ВСЕ, КАК ЕСТЬ. Скоро я отправлюсь в космос. Ты когда-нибудь мечтал о космосе? Мечтал летать?».

— 2-

Мак деликатно отошел в сторону, давая возможность Аэрону обняться с дочерью. Тайными тропами за два часа они прошли то, что на карте растянулось в два дня.

Оценив вежливость гостя, Аэрон с дочерью в свою очередь тоже сделали своеобразный реверанс — разговаривали голосом, чем не мало смущали Мака. «Черт бы побрал эту звериную психологию,» — подумал он, делая вид, что не замечает ничего необычного в том, что вместо приветствия эти двое стали валяться на траве и тереться друг о друга носом и даже урчать. Последнее вызывало у Мака бурю неуместных на этой планете ассоциаций. Впрочем, к его счастью, внимание Аэрона было занято не им, а камней вокруг и вправду хватало…

— Привет, что-то ты какой-то шерстью оброс. Всего месяцок и не виделись, — приводя себя в порядок, шутливо заметила Майи.

— По утрам уже холодно, — устало ответил Аэрон. — Отведи его в город, проведи к ремонтникам, пусть оформит свое прибытие, а потом возвращайтесь сюда. Мы все обсудим.

— А ты?

— Нет. Я не пойду. Ты же знаешь, я не люблю стены. И лес… Нельзя оставлять лес надолго. Тем более сейчас…

Они помолчали.

— Ты будешь скучать, но ты справишься, папа. Ты у меня со всем справляешься, — попробовала утешить Аэрона дочь. — Все будет хорошо. Скоро у тебя будет другой лес, а там, кто знает, может быть, ты еще вернешься сюда.

— ТАКОГО уже не будет.

— Я знаю. И все же… Не падай духом. Держись. Хочешь, мы можем улететь вместе?

Вместо ответа он подтолкнул дочь лапой вперед, к Маку.

— Времени мало. О нем могут узнать.

— 3-

Они с Майей не вошли, влетели в город. Если раньше Мак с трудом поспевал за Аэроном по лесу, то здесь, на просторе, угнаться за четвероногой молодой — кем? — львицей? — неважно, она не была похожа ни на льва, ни на тигра, ни на кого из них, какая-то странная смесь кошки с человеком, — в общем, это было неважно, особенно учитывая тот факт, что ему грозил сердечный приступ раньше, чем они доберутся до посольства и он сможет подать документы на ремонт в Общество взаимовыручки космонавтов.

— Подожди.

— Слишком быстро? — догадалась она. — Хорошо. Теперь мы можем пойти медленнее. Опасные кварталы позади.

— Опасные кварталы?

— Да, для меня. На границе города часто появляются патрули. Они ищут тех, кто не обновляет протоколы. В центре города обновление происходит автоматически, а здесь надо регулярно приходить на пункты допуска к корпоративной памяти.

— Чуть больше свободы? С чего бы это? Как я понял, ваш мир не любит свободу, — не удержался от едкого замечания Мак.

— Отдушина нужна всем. Тем более что в бедных кварталах нет нужны в строгом протоколе. Рано или поздно ты придешь за обновлением, когда захочешь получить зарплату или поесть, или покинуть город.

— Хорошая схема. Добротная.

— Не хуже, чем у вас. Ты ведь тоже связан многими обязательствами, космонавт.

Шагая вслед за Майей, Мак с любопытством оглядывался по сторонам, прислушивался к