– Трехдневная вечеринка, – зевает Эддисон и бросает взгляд на булочки в углу.

– Ну, я взволнована, – говорю и высоко закатываю рукава. – Чем могу помочь?

* * *

В три часа дня появляются первые гости и приветствуют хозяев дома. Всю первую половину дня Эдди, я и даже Дэниел помогали на кухне. Позже подруга накрыла на стол и только теперь я поняла, зачем им огромная гостиная. Оказывается, если раздвинуть стол, то за ним поместятся двенадцать человек, а перед диваном накрывают для детей. Дэниел объяснил, что родственники приезжают в разное время, потому что одновременно всем не хватит места. Я уже переоделась. На мне тонкий бордовый пуловер, из-под которого выглядывает воротничок блузки, черная юбка-колокол и бордовые же гольфы выше колен.

Дэниел на мгновение замирает при виде меня, но потом быстро возвращается к складыванию салфеток. Сначала приезжают дяди и тети младших Грантов, которые меня уже давно знают. Я не испытываю неуверенность или смущение и живо общаюсь с ними. Это Рождество будет особенным, потому что мама Уолтера уже давно не проводила праздник с родными. Она страдает от деменции, живет в доме престарелых и некоторое время не могла никого вспомнить. Однако в последние месяцы ей стало гораздо лучше, и она изъявила желание проведать своих детей. Инес – единственный ребенок, но не общается со своей семьей в Мексике. Но она никогда не чувствовала себя обделенной, потому что родственники Уолтера приняли ее с распростертыми объятиями и всегда относились к ней так, словно они кровная родня. Так мне рассказала Эдди.

Кузен Дэниела Бенедикт и кузина Кларис нашего возраста, в то время как другие дети их родственников моложе. Вскоре формируются компании. Гости постарше собираются вокруг пожилой женщины и тихо беседуют. Эдди и ее кузены говорят о работе, а я все еще не знаю, чем она зарабатывает на жизнь.

Бен пытается пообщаться со мной, задает разные вопросы и кажется действительно заинтересованным в ответах. Я не встречала его в прошлом году, но он пояснил, что праздновал у своей девушки, которая в этом году уехала в Европу, где работает на фирму по производству телевизоров. Дэниел подключается к разговору, так что я быстро отлучаюсь и присматриваю за едой, которая подогревается в духовке. Смотрю в окно и грустно вздыхаю, потому что снега не видно, а я еще в детстве мечтала о белом Рождестве.

Когда проверяю, хватает ли хлеба или нужно еще нарезать, за спиной ощущаю тепло и не знаю как, но понимаю, что это Дэниел.

– Все под контролем? – спрашивает он и облокачивается на столик рядом со мной.

– Думаю да, у нас всего здесь достаточно.

– Мама знает, как готовить на большую семью. Она со всем справляется, но каждый год картофельного пюре оказывается слишком мало.

– Тогда, возможно, мне нужно еще приготовить.

Достаю кастрюлю, но Дэниел хватает меня за руку и нежно сжимает ее. Мои пальцы начинает покалывать от соприкосновения с его прохладной кожей. Хотя на улице пятнадцать градусов, на нем футболка с длинным рукавом. Жалко, потому что мне остается только представлять, какой он натренированный и привлекательный.

– Кекс за твои мысли, – шепчет Дэниел и становится напротив меня.

Тема пюре забыта. Глядя на него, я сглатываю. Дэн мой лучший друг, но я не хочу проболтаться, что мне любопытно посмотреть на него без рубашки.

– Я просто размышляла об отсутствии снега.

Словно точно знает, о чем я думала, он одаривает меня скептическим взглядом.

– Ты покраснела, – шепчет он, упираясь руками в стол по обе стороны от меня, и подходит ближе. Мое сердце начинает колотиться будто безумное. Я закрываю глаза, но стоит Дэниелу заговорить, снова их открываю. – Я думаю, – он делает паузу, чтобы приблизиться губами к моему уху, так что мне слышно его тяжелое дыхание, – что ты представляла меня голым.

Эта картина, этот образ моментально вспыхивает в моих мыслях. Холодный пот покрывает тело, из-за чего я сразу же замерзаю и покрываюсь гусиной кожей. Когда он облизывает губы, закусываю свою губу и внезапно понимаю, что сгорю, растаю, если он меня не схватит и… момент! Встряхиваю головой и начинаю паниковать, потому что это чувство к Дэниелу новое и непонятное. Я отталкиваю его так сильно, что он слегка теряет равновесие. Его зарождающаяся улыбка гаснет и сменяется беспокойством.

– Тэй, – зовет он, но я поднимаю руки, потому что сердце продолжает громко колотиться, заглушая шум в ушах.

– Нет, Дэн. Я чувствую себя не очень хорошо. Прости.

Прохожу мимо него и спешу через гостиную в ванную. Что, черт возьми, произошло? Мы с Дэниелом ежедневно флиртуем, обмениваемся двусмысленными замечаниями и наслаждаемся этими легкими и игривыми отношениями, но так было раньше. Ощущение его тела рядом с моим, его губы так близко у моего уха… почему-то это заставило меня паниковать. Быстро смотрю в зеркало на свое отражение. Вроде выгляжу как обычно, но меня выдают глаза. В них неуверенность и замешательство.

Дэниел – мой друг, тот, кому я доверяю свои самые страшные тайны. Однако из-за, вероятно, вполне невинной ситуации я сбежала. Ему нравятся парни, я его не привлекаю, он просто перешел в режим дружеского флирта, как часто и бывало. Закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Народ приехал сюда, чтобы провести Рождество с близкими, и хозяйке дома нужна любая помощь. Моя растерянность не должна помешать этому.

Скорее всего, дело в том, что я чувствую себя одинокой и напридумывала всякого. Пора прекращать, это неприятно не только мне, но и Дэниелу. Я с вызовом смотрю на свое отражение и мысленно даю себе установку: «Соберись, как только мы вернемся в Нью-Йорк, нужно заняться собой и, безусловно, познакомиться с новыми людьми, может, даже с парнями».

Я вхожу в гостиную и направляюсь в обеденный зал, где гости уже заняли свои места. Все, должно быть, решают, что я ходила в туалет, и только взгляд Дэниела останавливается на мне. Он молчит, но не выпускает меня из виду. Я шагаю с хозяйками дома на кухню и ставлю угощение на стол. Уолтер режет индейку, и я подаю гарнир. Ко мне подходит Нана, та самая бабушка из дома престарелых. Она смотрит на меня и улыбается так, будто мы знакомы. Я киваю и спешу на кухню, но там осталось лишь одно блюдо, которое нужно отнести на стол.

Когда начинается ужин, в комнате на короткое время воцаряется тишина, пока Бенедикт не интересуется здоровьем Уолтера. Это дает старт оживленному общению. Обсуждают чью-то личную жизнь или критикуют президента, темы разные, но больше никто не молчит. Наконец Нана поворачивается и впервые обращается ко мне.

– Тейлор, почему ты не рядом с Дэниелом?

Смотрю на своего лучшего друга, который выглядит таким же смущенным, как и я. Он сидит напротив, но я избегала его взгляда, особенно после моего побега.

– Что ты имеешь в виду, Нана?

– Я рада, что ты наконец набрался мужества и женился на Тейлор, но почему вы сидите так далеко друг от друга?

На лицах других гостей отражается печаль, на моем – шок, потому что я не понимаю, как ей могла прийти в голову такая идея, если только не… она не знает, что Дэн гей. Мне не важна его сексуальная ориентация, мне друг нравится таким, какой есть, но возможно, он не рассказал об этом родственникам. Никто не исправляет старушку, и я понимаю, что они просто не хотят беспокоить ее из-за деменции.