уже неживой. Аннеке охаживала ее по щекам, надавливала на грудь, дула в рот, но душа несчастной уже улетела в Верхний Мир.

Тогда Аннеке сняла с нее паранджу и укуталась, чтобы песок не так лип к телу и не забивал нос. Это помогло слабо, передвигаться под натиском стихии она уже не могла, и вскоре сознание покинуло ее. Опамятовалась от того, что ее дергал за руку молоденький красноармеец. Он о чем-то спрашивал, но она не сумела вымолвить ни слова — слизистая разбухла, мешала говорить. Немного погодя она поняла, что ее принимают за другую девушку, ту, что погибла и была занесена песком. Осторожная Аннеке, попав в крепость и не найдя там Вадима, приняла меры к тому, чтобы остаться неузнанной. Она без труда вжилась в роль Алии — безгласной и малозаметной.

— Почему ты так поступила? Поняла, что что-то не так?

— Да. Эта Гуля… она ночью приносила нам поесть и попить, говорила, что Керим вернется, и тогда ждать надо будет совсем мало.

Та же Гуля вместе с тремя наиболее сильными девушками отправилась ликвидировать Вранича и Павлуху. Как она рассказала после, все прошло не слишком гладко, но подробностей Аннеке не узнала. Она очень боялась быть разоблаченной. На ее счастье, озеро пересохло, купания прекратились, и можно было не снимать паранджу, с которой ханши срослись, как с собственными кожными покровами.

— Потом прийти ты…

При виде Вадима Аннеке безумно хотелось кинуться ему в объятия, но она уже проникла в суть сговора мегер, в чью среду попала, и сдержала себя. Для нее не было секретом, что его прикончат, как только прибудет груз из Москвы. До того времени он находился в безопасности, и она решила, что правильнее будет остаться в стане врага, чтобы получать новости из первых рук. Она выжидала момент, чтобы открыться Вадиму без свидетелей. Представляла себе, как он будет поражен. Промедлила. Зато ее вмешательство в разгоревшийся бой стало поистине судьбоносным.

— Ты меня из-под клинков выдернула… Ты чудо!

— Я ничего не сделать. — Она закраснелась. — Думать, ты меня ругать будешь…

— Да за что же, глупая?..

Он порывно притиснул ее к себе и вцеловался в светло-розовые и сладкие, как заполярная морошка, губы.

Бум-м! Возле них завертелась металлическая болванка. Вадим отлип от возлюбленной и с быстротою мангуста ухватил смертоносную игрушку. Перекинул ее за ворота, и оттуда вместе с гулом взрыва прянула тугая воздушная волна.

Нельзя отвлекаться, нельзя! Даже когда рядом с тобой зазноба, о встрече с которой ты мечтал год напролет.

— Нас убьют? — проронила она с обреченностью.

— Не факт… Но мы в осаде, и это плохо.

Глава VIII,

повествующая о превратностях жизни в окружении врагов

Осада! Когда-то в отрочестве Вадим запоем читал рыцарские романы и завидовал персонажам, которые сражались в окруженных неприятелем замках. Тысяча чертей, это же так романтично! Полчища латников лезут на стены, бьют таранами в створки ворот, перебрасывают с помощью катапульт булыжники через зубцы крепостных стен, а несгибаемые оборонцы льют на них расплавленную смолу и кипящее масло и осыпают градом стрел.

И вот мечты сбылись — он заперт в осажденной крепости, но почему-то не испытывает ни упоения, ни экстаза. Начать с того, что крепостишка ему досталась средненькая — здесь не выйдешь гордо на оборонительный вал и не опрокинешь с его высоты на головы супостатов котел с бурлящим варевом. Да и опрокидывать нечего: смолы нет, масла тоже, а расходовать имеющуюся воду следует с превеликой бережностью. Спасибо еще, что все запасы, которые он привез из Алтынкана, сложены тут же, в одном из боковых проходов. Кериму с его гарпиями до них не добраться. Впрочем, у них и свой склад где-то есть, так что кризис им не грозит.

Крепость осаждают не полчища, и нет у них ни таранов, ни булыжников, зато есть огнестрельное оружие, куда более действенное, чем средневековые катапульты и арбалеты. Зазеваешься — живо закидают гранатами и наделают дырок из винтовок. «Гочкис» — единственное, что держит их на расстоянии. Но, чтобы не пропустить атаку, надо глядеть в оба, а защитников — всего двое, и им, как всем людям, необходим отдых.

— Пойди, поспи, — предложила Аннеке. — Я посторожить. Они не подойдут.

Вадим засомневался: по силам ли ей сдержать вражеский напор? Сказал себе: чурбан осиновый, она столько всего пережила, такую отвагу проявила, что и в нынешней переделке не спасует. Как ты можешь ей не доверять?

Он показал ей, как управляться с пулеметом. Неженскую науку она схватывала на лету. Вадим для верности шуганул осаждавших, выпустив в ночь с полсотни патронов, ушел в зальчик и прикорнул возле гробницы. Спать не спал, прислушивался и раздумывал над фортелями провидения. Кого он меньше всего рассчитывал тут встретить, так это Аннеке. Но встретил же! А теперь рад и не рад. Замечательно, что она вместе с ним, но, право, лучше б ей находиться в квартире в Нагатино. Тихо, мирно, безопасно. А на туркестанских куличках, в клещах басмачей, очень немного шансов уцелеть…

Раздумья плавно перетекли в другое русло. Подкрепления у Керима, кажется, нет, семь самураек — это вся его рать. С ними на приступ не пойдешь. Значит, обложат и будут выжидать, пытаясь вылазками измотать засевшую в крепости парочку. Силы несопоставимы, но Вадим надеялся продержаться до прихода красных. Время — решающий фактор. Ему и Аннеке торопиться некуда, а Керим должен нервничать. Он-то знает о скорой доставке сейфа и не может переоценивать своих возможностей. Когда придут бойцы из кишлака, он окажется меж двух огней. И какими бы лихими вояками ни были его драгунши, им не устоять.

В памяти всплыли слова Аннеке: «Гуля говорила, что Керим вернется, и тогда ждать надо будет совсем мало». Что это значит? Бандитам понадобился несгораемый и непробиваемый ящик для транспортировки мумии? Уж не собираются ли они сами перевезти ее куда-то?

Какой к лешему сон! Вадим неодобрительно взглянул на закиданного тряпками пророка в хрустальном гробульнике и пошел к выходу.

Занимался восход, его серенькие отсветы проникали в крепость. Аннеке полулежала за пулеметом, прикипев глазами к воротцам. Молодец, службу несет исправно.

Вадим прилег возле.

— Как они? Шевелятся?

— Пока нет. А ты почему не спать?

— Не хочется… Я с тобой побуду. Столько не виделись, никак не могу насмотреться.

Он погладил ее по косичкам, она улыбнулась.

— Ты что-то хотел спросить?

Ничего от нее не скроешь! И зачем скрывать? Он только с ней и может быть полностью откровенным.

— Ты постоянно была с ними,