слушала… Что они говорили про груз? Зачем Кериму приспичило его дождаться?

— Не знать… Они почти всегда говорили по-узбекски, а я не понимаю. Я слышать, что этот груз для них дороже, чем те бусы и сережки, которые нашли в сундуках.

— Так и сказали? Но что им до этого груза? Обыкновенная коробка… Видно, хотят-таки вывезти покойника из крепости.

— Он такой важный? — Аннеке посмотрела в глубину коридорчика, ведшего в зал.

— Для них, возможно, да. Или для тех, кому они собираются его передать. Англичане, например, любят коллекционировать засушенные тела и выставлять в музеях. В основном, это египетские фараоны, но, если будет доказано, что наш мертвец — в самом деле Заратустра, великий пророк Востока, — представляешь, какой наплыв туристов их ждет!

Она, воспитанная в тундре по правилам уважения к предкам, не представляла.

— Показывать мертвых в музее? Неужели кто-то ходит на них смотреть? Это же… это… — она подбирала подходящее определение, — это значит осквернить прошлое!

Вадим не стал ее разубеждать. Он и сам бы не пошел глазеть на иссохшие трупы, хотя его сослуживцы, в частности, Барченко, не видели в этом ничего зазорного. Экспонаты и экспонаты.

Совсем рассвело, и во вражьих рядах снова обозначалось шевеление.

— Ага, проснулись! — Вадим поводил хоботом «Гочкиса» вправо-влево, словно разминал его перед новым раундом боя. — Сейчас мы им всыплем!

— Стой! — Аннеке всмотрелась в проем ворот. — Они с белым флагом! Машут нам…

— Парламентеры?

Она не ошиблась: Керим с перевязанной рукой и с ним Гуля-Гюльчатай подходили к крепости, размахивая палкой с прицепленным к ней белым лоскутом. Других видно не было.

— Эй, вы! — закричал Керим. — Выходите поговорить! Мы вас не тронем.

По правилам дипломатического этикета полагалось подняться им навстречу, но Аннеке удержала Вадима.

— Не ходи! Они тебя обманут. Застрелят или возьмут в плен.

Она говорила дельно. Вадим привстал из-за пулемета, но никуда не пошел.

— Вас и отсюда слышно. Говорите, что хотели!

Керим встал в рамке ворот, воткнул древко белого флага в песок. Гуля маячила у него за спиной.

— Боишься? Какой же ты после этого батыр? Видишь: я пришел открыто, можешь в меня стрелять.

На слабо берет, паскудник! Элементарнейшая психологическая уловка, на которую, тем не менее, часто поддаются даже умные люди. Вадим встал в рост, намереваясь сделать шаг, но Аннеке пихнула его в раненую ногу, и он, пронзенный болью, подломился, как надрубленное дерево. Сел. Керим насмешливо наблюдал за ним.

— Якши… Оставайся там и слушай. У меня к тебе предложение.

Маска бродячего философа была сброшена, из его манеры говорения исчезла бесстрастность, а с нею и нравоучительный тон, и иноязычные вставки. Он диктовал условия, будучи совершенно уверенным в своем превосходстве над противоположной стороной:

— Выходите из крепости! — вещал он. — Я сохраню вам жизни: и тебе, и ей… А ты меня удивил! Алия — скромница, как ты сумел завоевать ее сердце?

Он не знает, что под паранджой Алии скрывается Аннеке. И ладно. Пусть пока пребывает в заблуждении.

— Уметь надо… — уклонился Вадим от прямого ответа. — Если хочешь, дам пару уроков. Потом… когда будешь сидеть в тюремном изоляторе.

— Шутник! — осклабился Керим. — Давай к делу. Мне нужно, чтобы ты встретил груз и сопровождающих. Скажешь им, что все в порядке, они тебе поверят. И пускай убираются, дальше мы все сделаем сами.

— За дурака меня держишь? Они уйдут, а ты убьешь меня и Ан… и Алию. Затолкаешь Заратустру в сейф и увезешь за границу. Шиш тебе! Мы будем сидеть в крепости и охранять его, пока не подойдут наши. Ничего тебе не достанется. Если хочешь спасти свою шкуру и гарем, хватит лясы точить. Забирай шалав, и езжайте отсюда!

Вроде бы сильно сказал, однако на Керима этот спич ожидаемого действия не произвел. Он рассмеялся, а сзади пакостно подхихикнула Гуля.

— Ты и правда дурак! Поверил, что вы нашли Зороастра? Его здесь нет и никогда не было. Эту приманку мы сделали вместе: я и мои женщины.

— Что?..

— На Янги-Таш я наткнулся год назад. Карта подлинная, мне продал ее… неважно кто, теперь он уже в лучшем мире. Я пришел сюда, стал копать и нашел комнату, битком набитую сокровищами. Они помогли мне обрести влиятельных друзей на Западе, получить вооружение, породистых лошадей, одежду для меня и жен. Но они не дали мне власти над миром, как обещала надпись на карте.

— И ты р-расстроился?

— Нет. Зачем мне власть над миром? Я не Искандер… хотя и он завоевал лишь кусочек Вселенной и не сумел удержать его в руках. Мне будет достаточно того, что я имел до революции.

— Что-то я не пойму… Значит, в крепости не было ни гробницы, ни мумии?

— Гробница была. В ней лежал какой-то военачальник Искандера, в честь него и построили эту крепость и набили ее драгоценностями. Так говорилось на дощечке, которая лежала под скелетом… Да! От него остались только кости. Но мне нужна была красивая история, и я ее придумал. Мои женщины сделали куклу из глины, тряпок и папье-маше. У Гюльчатай — талант рисовальщицы, она раскрасила ее так, что не отличишь от настоящей мумии, тем более через хрусталь… Ты же помнишь, как я подсказал вам не ломать гроб? Если бы вы его открыли, то поняли бы, что тело ненастоящее.

— Ненастоящее… — повторил вконец запутавшийся Вадим. — То есть история с воскрешением — тоже твоя выдумка?

— Моя. — Керим горделиво приосанился, поудобнее пристроил руку на перевязи. — Если бы наживка не была жирной, вы бы ее не проглотили. Но Зороастр, древние трактаты, оживление мертвых… Пальчики оближешь, как говорят русские! Конечно же, табличку я изготовил сам, а свиток из Самарканда не расшифрует даже Шампольон. Все это была бутафория, но какая!

Выросший в закоулках империи феодалишка, который, в представлении приезжих из метрополии, не должен был изучать ничего, кроме заветов Магомета в медресе, изъяснялся, как образованный европеец, ссылался на Шампольона и являл невиданную изобретательность.

— Но карта! Как она попала к Враничу?

— Я положил куклу в гробницу, замуровал ее плитами, как было до того. Потом засыпал крепость песком… спасибо девочкам, они трудились усерднее бригады рабочих… Тогда в моей свите были и мужчины, трое, и все вместе мы справились за неделю. И вот последний штрих: я отдал карту одному из моих людей и отправил его будто бы в Алтынкан, а второму приказал догнать его возле кишлака и убить. Все было сделано так, чтобы на выстрелы прискакали красноармейцы, и карта оказалась в их распоряжении. Мне говорили, что командир Мокрый — не самый глупый. Он передал