Рэй поднял руку и стал водить пальцем по прутьям разделяющейих решетки.

– Давай сменим тему.

Митч согласно кивнул. Они так о многом могли бы поговорить,но все это было в прошлом. Общим у них сейчас было только прошлое, и лучшевсего не тревожить его здесь.

– В одном из писем ты упоминал бывшего своего сокамерника,который стал частным детективом в Мемфисе.

– Эдди Ломакс. Он девять лет проработал полицейским вМемфисе, а потом его посадили за изнасилование.

– Изнасилование?

– Ну. Ему здесь пришлось нелегко. Тут не очень-то жалуютнасильников, а копов просто ненавидят. Его почти забили до смерти, когда я занего вступился. Он вышел почти три года назад. Мы переписываемся. В основном онкопает информацию для тех, кто хочет развестись.

– В телефонной книге есть его номер?

– 969-3838. Зачем он тебе?

– У меня есть знакомый, тоже юрист, у него пошаливает жена,а он никак не может поймать ее. Этот Ломакс хороший детектив?

– Сам он говорит, что очень хороший. Он неплохозарабатывает.

– И я могу доверять ему?

– Смеешься. Скажи ему, что ты мой брат, и он за тебяперегрызет глотку. Он поможет мне выбраться отсюда, только пока еще он самэтого не знает. Можешь дать ему это понять.

– Ты бы лучше помолчал об этом. За спиной Митча прошелохранник.

– Три минуты, – услышал Митч его голос.

– Что мне прислать тебе? – спросил брата Митч.

– Я бы попросил тебя об одолжении, если ты не против.

– Что угодно.

– Сходи в книжный магазин и посмотри там кассеты. “Каквыучить греческий за двадцать четыре часа”. И еще неплохо было бы купитьгреческо-английский словарь.

– Вышлю на следующей неделе.

– А если еще и итальянский?

– Без проблем.

– Я пока не решил, куда мне отправиться – на Сицилию или вГрецию. Прямо на две части разрываюсь. Советовался с тюремным начальником, ноничего путного не услышал. Уже подумывал о том, чтобы побеседовать с охраной. Аты что думаешь?

Митч хмыкнул и покачал головой.

– Почему бы тебе не поехать в Австралию?

– Великолепная идея. Пришли мне записи на австралийском исловарик.

Они оба рассмеялись, а потом смотрели друг на друга вмолчании, ожидая, что охранник рявкнет им, что время свидания истекло. Митч несводил глаз со шрама на лбу брата и думал о его бесчисленных драках и схватках,которые неизбежно когда-нибудь должны были закончиться смертью. Рэй называл этосамозащитой. Митч годами собирался объяснить Рэю, насколько вес этобессмысленно, но сейчас вся его злость прошла. Единственное, чего ему хотелосьв этот момент, – обнять брата, привезти его домой и помочь найти работу.

– Не надо меня жалеть, – сказал Рэй.

– Эбби хочет написать тебе.

– Неплохо бы. Я едва помню ее – маленькую девчонку изДэйнсборо, которая все бегала вокруг банка на Мэйн-стрит, где работал ее отец.Скажи ей, чтобы она прислала мне свое фото. И фотографию вашего дома. Никто ещеиз Макдиров не становился собственником.

– Мне пора идти.

– Я хочу тебя попросить, Митч. По-моему, тебе стоит разыскатьмаму, просто увериться, что она еще жива. Это было бы здорово, если бы ты нашелее сейчас, когда ты уже закончил университет.

– Я сам подумывал об этом.

– Подумай еще раз, договорились?

– Будь уверен. Я отыщу ее через месяц или около того.

Де Вашер затянулся “Руатаном” и с шумом выпустил струю дымав сторону кондиционера.

– Мы нашли Рэя Макдира, – с гордостью заявил он.

– Где? – спросил Олли.

Марка дорогих сигар.

– В нашем штате, в тюрьме “Браши Маунтин”. Осужден заубийство второй степени в Нэшвилле восемь лет назад, на пятнадцатилетний срокбез права на амнистию. Полное имя – Раймонд Макдир. Тридцать один год. Семьинет. Три года в армии, уволен за дискредитирующее поведение. Сущий неудачник.

– Как вы его обнаружили?

– Вчера к нему на свидание приезжал его родной брат. Ну, амы последовали за ним. Двадцатичетырехчасовое наблюдение, ты же помнишь.

– Обвинительный акт по его делу хранится в свободномдоступе, у вас была возможность найти его гораздо раньше.

– Мы и нашли бы раньше, если бы это было так важно. А это неважно. Мы справляемся со своей работой.

– Пятнадцать лет, а? Кого же он убил?

– Обычная история. Несколько пьяных в баре дерутся из-заженщины. И без всякого оружия. Полиция и акт медицинской экспертизы утверждают,что он дважды ударил свою жертву кулаком и пробил череп.

– А что за дискредитирующее поведение?

– Грубейшее нарушение субординации. Плюс нападение наофицера. Не знаю, как он избежал военного трибунала. Характер, по-видимому, неиз легких.

– Ты прав, это неважно. Что еще вы узнали?

– Не очень много. Мы поставили дом на прослушивание, так? Онни словом не обмолвился своей жене о Таррансе. Фактически мы слушаем парнякруглые сутки, Тарранса он не упоминал ни разу.

Олли улыбнулся, одобрительно покачивая головой. Он гордилсяМакдиром. Какой юрист!

– А секс?

– Все, что мы делаем, – это слушаем, Олли. Но слушаем мывнимательно, и я не думаю, что за две недели они хоть раз занимались этим.Конечно, он проводит по шестнадцать часов в конторе, пробиваясь через рутину, вкоторую вы окунаете каждого своего новобранца-трудоголика. Сдается мне, что онаначинает от этого уставать. Видимо, синдром жены неофита. В его отсутствие оначасто звонит матери, он об этом не знает. Жалуется на то, что он начинаетменяться и все прочее. Опасается, что он загнется от такой работы. Вот все, чтомы слышим. У нас нет никаких снимков, Олли, мне очень жаль, поскольку я знаю,как ты их любишь. При первом удобном случае мы тебе их предоставим.

Ламберт сидел, уставившись в стену, и молчал.