Кончая ей в руку, он шепчет ее имя.

Пока они приводят себя в порядок, она размышляет, сможет ли Киллиан простить ее «la petite mort»[69] в маленькой ванной. Размышляет, хочет ли она, чтобы простил. От сытой болезненности между ног она чувствует себя по-хорошему нечистой, как будто она и Лу занимались этим долгие часы, а не всего несколько минут.

– Не думала, что это случится сегодня. Я этого не планировала, – говорит Винсент. Пока горел свет, она сориентировалась в ванной комнате и поэтому легко находит туалет, спускает юбку, белье и садится. – Я обычно не могу писать после… секса, но сейчас хочу, – говорит она и смеется.

– Я ни за что прощения просить не собираюсь, – тихо говорит Лу, двигаясь в темноте.

– Еще месяц назад я тебя избегала, а теперь сам видишь, что с нами, – замечает она, все еще безуспешно стараясь пописать.

– Ну, если честно… мне сейчас нравится намного больше, – признается Лу. В его тоне читается улыбка. – Ты меня просто убивала!

– Убивала? Ну что ты, Лу… ты…

– Да, убивала. Однозначно. Я выбираю слова аккуратно. И ты была бы виновна в моей смерти. – Он говорит со смехом, но ровным голосом.

– Прекрати. Тс-с! – Она тоже смеется, и Лу становится еще веселее.

Поняв, что она не сможет помочиться еще минут пять, она вытирается и встает. Она поправляет одежду, но тут в дверь стучат и слышен голос Мины.

– Здесь кто-нибудь есть? – спрашивает она.

– Да, – говорит Винсент.

– Э-э, – говорит Лу одновременно с ней.

– Давай я… – говорит он так тихо, что Винсент не сразу слышит.

– Да включи же свет, – говорит она. Обе их ладони тянутся к выключателю и щелкают им. Обе ладони хватаются за ручку двери.

Мина начинает говорить, когда дверь еще не открылась.

– Ой, я не знала… – При виде их она замолкает. – Замок… э-э… иногда заедает.

– Да! Все нормально. Спасибо, Мина. Мы в порядке. Ванная восхитительная. Вся квартира тоже, правда… я тебе говорю об этом каждый раз, когда бываю здесь, так ведь? – глядя в пол, говорит Винсент. Обойдя Лу, она выходит в коридор, так и не посмотрев Мине в глаза.

Винсент оборачивается и мельком видит улыбающегося, но определенно растерянного Волка, который теперь пахнет ею, стараясь внимать словам кузины. Он прислоняется к дверному проему, темные непослушные локоны падают на лицо.

12

От кого: [email protected]

Кому: [email protected]

Тема: Re: Милая Шивон

Привет, Винсент!

Очень любезно с твоей стороны мне написать. Талли рассказывает о тебе много хорошего, только я сожалею, что мы не познакомились при более благоприятных обстоятельствах. Мне жаль, что ты ушла от Киллиана, но, надеюсь, ты не осудишь меня, если я скажу, что понимаю тебя. Чего я до конца не понимаю, так того, как ему удалось так основательно отгородиться от Дублина и всего того, что там осталось.

Я не помню, почему мы расстались. Он тоже. И с Киллианом после его отъезда не говорила. Оглядываясь назад, я могу лишь предположить, что мы оба стыдились, недоумевали и боялись. Чувствовали оба одно и то же, что нам никак не помогало. Мне не принесло бы утешения заглянуть ему в глаза и увидеть мой же страх. Наша связь не стала бы крепче, мы бы просто злились, что оба понятия не имеем, что делать и чем все это в конце концов закончится.

Когда я узнала, что он и его семья переехали, я ждала (и ждала) от него письма… или просто чего-нибудь.

У меня не укладывалось в голове, что он оставил меня наедине со всем этим, не обмолвившись ни словом.

Я считала Киллиана неспособным на такую жестокость.

И просто смирилась с тем, что он совершенно исчез из моей жизни, пока в книжном магазине здесь, в Дублине, не увидела его книгу и не купила ее. Когда я прочитала, что он так часто думал обо мне… так часто думал о ребенке… что написал мне письмо и решил, что я его получила и просто не ответила… я не знала, что еще сделать, кроме как связаться с ним и рассказать о Талли и о деньгах, которые все эти годы посылали нам его родители.

Понимаю, что пишу бессвязно… но я все это держала в себе так долго! И одиночество от того, что покинули, меня временами просто придавливало к земле. Я не знала, насколько сильной я была… или смогла стать… и моя история – это не только история выживания, но также прощения и милосердия. Я всегда верю, что Бог даст, и все это тому доказательство. Мое письмо было бы совершенно другим, напиши я его на много лет раньше, но сейчас есть сейчас. Мы все живем дальше, каждый по-своему.

Я не видела Киллиана, когда он летом приезжал в Дублин и встречался с Талли. Не уверена, сообщил ли тебе об этом Киллиан? Талли рассказывает о Колме и Олив, я видела фотографии. Олив красотка, а Талли с Колмом действительно очень похожи! Красивые, молодые наполовину чернокожие ирландцы, вот они кто.

Кстати сказать, я считаю, что мы с тобой и вправду чем-то похожи. Ты красивая, и мне все это кажется очень странным. По-моему, мы неплохо справляемся, по крайней мере, как можем.

В каком-то смысле… мы семья и всегда ею будем.

Желаю тебе продолжать наслаждаться Парижем, и еще раз спасибо за письмо.

Будь здорова,

Шивон

Джек Вудс знал, что умирает, и пытался, насколько было возможно, воспользоваться этим ужасным временем, чтобы наладить отношения с семьей. Он признался, что в молодости дважды заводил интрижки, и Ифа сказала, что все это время знала о них, просто ждала, когда он наберется мужества признаться ей. Она радовалась, что он наконец сказал правду, и заверила его, что уже все простила. От этого признания Киану стало так противно, что он улетел в Теннесси и провел там две недели, не выходя на связь. Киан понимал, что если отец умрет в его отсутствие, то видел он его в последний раз.

Шла осень последнего для Киана университетского года, весной предстояло его закончить. В предыдущие годы Киан по максимуму учился во время летних семестров, и сейчас ему удалось составить расписание так, чтобы, когда нужно и пока болеет отец, была возможность летать между Теннесси и Калифорнией.

Они с Пикой были по-прежнему сильно