Я только что вернулся домой с работы, думает он, заходя втемную комнату, где пахнет потом и несвежими гамбургерами. Я только чтовернулся домой с работы. В это время дверь захлопывается за ним. Я только чтовернулся домой с работы. Питер пересекает гостиную, направляясь к арке иработающему телевизору. “Зачем ты носишь эту форму? — спрашивает чей-то голос.— Война закончилась три года назад, или ты об этом не слышал?”

Я только что вернулся домой с работы, думает Питер, словноэто объясняет все: его мертвую жену, стрельбу, человека без лица, затхлостьмаленькой комнаты за аркой. Затем существо, сидящее перед телевизором,поворачивается к нему, и мыслительный процесс у Питера обрывается.

На улице фургоны, образовавшие огневой коридор, набираютскорость, черный быстро догоняет “Парус мечты” и “Руку справедливости”.Бородатый мужчина с турели стреляет последний раз. В синем почтовом ящике, чтовисит у магазина “Е-зет стоп”, образуется дыра размером с футбольный мяч.

Затем фургоны поворачивают на Гиацинтовую улицу и скрываютсяиз виду. “Рути-Тути”, “Свобода” и “Стрела следопыта” уезжают по Медвежьейулице. Туман сначала скрадывает их контуры, а потом поглощает полностью.

В доме Карверов Ральфи и Элли вопят в голос, глядя на своюмать, которая лежит на пороге кухни. Она, однако, в сознании, ее тело сотрясаютсудороги. Кровь хлещет из ран на изувеченном лице, из горла вырывается рычание.

— Мама! Мама! — кричит Ральфи, и Джим Рид уже не в силахудержать его. Мальчишка вырывается и бежит к женщине, лежащей на полу.

Джонни и Брэд спускаются по лестнице на пятых точках. КогдаДжонни видит, что произошло и продолжает происходить, он вскакивает и бежит,сначала откинув в сторону остатки сетчатой двери, потом топча ногами осколкилюбимых гюммельских статуэток Кирстен.

— Ложись! — кричит ему в спину Брэд, но Джонни не обращаетвнимания на этот крик. Он думает только об одном: надо как можно быстрееразъединить умирающую женщину и ее детей. Дети не должны видеть ее страданий.

— Ма-а-а-а-мо-о-о-чка! — визжит Элли, пытаясь вырваться изрук Кэмми. Из носа девочки течет кровь. Глаза безумные. —Ма-а-а-а-мо-о-о-о-чка!

Кирстен Карвер не слышит дочери, заботы о детях и муже,тайное стремление самой создавать статуэтки не хуже гюммельских (она думала,что ее сын будет вызывать не меньший восторг) для нее в прошлом. Кирстендергается на полу, сучит ногами, поднимает и опускает руки, они то ложатся ейна живот, то взлетают, как испуганные птицы. Кирстен стонет и рычит, стонет ирычит. звуки, вырывающиеся из ее рта, не складываются в слова.

— Уберите ее отсюда! — кричит Кэмми, обращаясь к Джонни. Еевзгляд, брошенный на Кирстен Карвер, полон ужаса и жалости. — Ради Бога,уберите ее подальше от детей.

Джонни наклоняется, поднимает Пирожка, и тут же ему напомощь приходит Белинда. Они переносят Кирстен в гостиную и укладывают надиван, который тут же окрашивается кровью. Брэд идет следом за ними, бросаяопасливые взгляды на вновь опустевшую улицу.

— Только не просите меня это зашить, — говорит Пирожок, апотом начинает смеяться.

— Кирстен. — Белинда наклоняется над ней, берет за руку. —Все будет хорошо. Ты поправишься.

— Только не просите меня это зашить. — повторяет лежащая надиване женщина. На этот раз тоном лектора. Кровавое пятно у ее головырасползается все шире. Все трое смотрят на нее. Джонни это пятно напоминаетнимб, которым художники эпохи Возрождения снабжали своих мадонн. Вновьначинаются судороги.

Белинда кладет руки на дергающиеся плечи Кирстен.

— Помогите мне! — шипит она Джонни и своему мужу, по еещекам опять текут слезы. — Неужели вам не понятно, что одной мне с ней несправиться, помогите мне держать ее!

В соседнем доме Том Биллингсли боролся за жизнь Мэриэл дажепод шквальным огнем, демонстрируя мужество полевого хирурга. Теперь рана ужезашита и кровь чуть сочится через бинт. Старый Док смотрит на Колли и качаетголовой. Его больше тревожат крики, доносящиеся из дома Карверов, а непроведенная операция. Мэриэл Содерсон ему безразлична, в то же время Док почтиуверен, что это кричит Кирстен Карвер, а вот Кирсти он очень любит.

Колли оглядывается, чтобы убедиться, что Гэри не услышит еговопроса. Но Гэри сейчас на кухне Дока. Ему не до криков женщин и детей, он незнает, что операция закончена. Гэри открывает и закрывает дверцы шкафчиков иполок в поисках спиртного. В холодильник он заглянул лишь на секунду и не сталискать там ни охлажденного пива, ни холодной водки. Закрыл, как только увиделна второй полке руку своей жены. Туда ее положил Колли, сдвинув банки смайонезом, маринованными огурчиками и ветчиной. Коп не верил в то, что рукуудастся пришить, но ему не хотелось оставлять это в кладовой Дока. Слишкомтепло. Налетели бы мухи.

— Она умрет? — спрашивает Колли.

— Не знаю, — отвечает Биллингсли, смотрит на Гэри, вздыхаети проводит рукой по седым волосам. — Вероятно. Даже наверняка, если в ближайшеевремя не попадет в больницу. Ей нужна квалифицированная медицинская помощь. Ипереливание крови. Судя по крикам, кто-то ранен и в соседнем доме. Я думаю, этоКирстен. Но возможно, не только она.

Колли кивает.

— Мистер Энтрегьян, как вы думаете, что здесь происходит?

— Не имею ни малейшего понятия. Синтия хватает газету(колумбусский “Диспетч”, не уэнтуортский “Покупатель”), которая свалилась состола, пока шла стрельба, сворачивает ее в трубочку и крадется к входной двери.Газету она использует для того, чтобы отметать в сторону осколки стекла: полбуквально завален ими.

Стив уже собирается остановить ее, спросить, не обуяла ли еежажда смерти, но не произносит ни слова. Иногда его озаряет. Причемпо-крупному. Однажды такое случилось, когда он гадал по руке в Уилдвуде. Тогдаон тотчас же бросил это занятие. А мог ли он поступить иначе, если емуоткрылось, что у смеющейся семнадцатилетней девушки рак матки, причем уженеоперабельный. Неприятно, понимаете ли, знать такое о симпатичной зеленоглазойвыпускнице школы, особенно если твой жизненный принцип — НЕТ ПРОБЛЕМ.

Вот и теперь Стив твердо знает, что стрелявшие ретировались,по крайней мере на время. Откуда такая информация, он объяснить не может, но вее достоверности нисколько не сомневается.

Поэтому вместо того, чтобы пытаться остановить Синтию, Стивприсоединяется к ней. Входная дверь пробита в нескольких местах и изряднопокорежена (Стив сомневается, что ее удастся закрыть), ветерок холодитразгоряченную кожу. В соседнем доме все еще орут дети, зато женские крикизатихли. Маленькое, но облегчение.

— Где же он? — В голосе Синтии слышатся изумленные нотки. —Смотри, вон его жена. — Она указывает на тело Мэри, которое лежит теперь намостовой, у противоположного тротуара, головой чуть ли не в ливневой канаве, покоторой несется водяной поток. — А где же мистер Джексон?