Перед подписанием документов хитрая экономка протянула Елисееву роман Конан Дойля о Шерлоке Холмсе.

– Милейший Григорий Григорьевич, не затруднит ли вас оставить свою подпись на книге о человеке, который, подобно вам, совершает подвиги в Лондоне?

Елисеев расхохотался, но книгу очаровательной старушке подписал. Он понимал, что это была чистая, неприкрытая лесть. Но как же это было мило. Безусловно, после этого он не счел приличным серьезно торговаться. Цена в целом и так его устраивала, и он не хотел менять роль благородного спасителя на обычного купца, считающего каждую копейку. Более того, он еще накинул небольшую сумму сверху лично для пожилой дамы, что привело ее в полный восторг. Ох, и лисица была эта экономка. Знала толк в человеческой психологии и в людских слабостях, среди которых тщеславие занимало достойное место на пьедестале интеллигентных грехов.

III

Гриша с победой и гостинцами вернулся домой.

За обедом он в деталях рассказывал историю покупки дома и поимки шайки грабителей Маше, сыновьям и Мите, так вовремя подоспевшему к трапезе. В Грише вдруг проснулся талант рассказчика, видимо генетически передавшийся от Григория Петровича, но до той минуты дремавший, поскольку не слишком был востребован. А тут отец семейства в красках расписывал старушку-экономку, дряхлого мажордома, зловещую белую даму, бандитов и полицейских. Изображал всех в лицах. Это была и страшная сказка про призрака, и захватывающий детектив. Бурные овации выступающий сорвал на сцене погони за Мишкой-Ветром и сражения на лестнице. Елисеев вскочил из-за стола и самозабвенно показывал приемы, задирал ноги. Дети с восторгом повторяли за ним. Митя сидел, застыв в полном восхищении. Как жаль, что его там не было! Ах, как бы он мог пригодиться Григорию Григорьевичу. Мария Андреевна смеялась до слез. Однако на словах о ноже нахмурилась.

– Гриша, зачем же ты так собой рисковал? Он же мог тебя убить! Так ли нужно было именно тебе его преследовать, когда дом полон полицейских?

– Куда ему! – бравировал Григорий Григорьевич, – не на того напал!

Ох уж эти мужчины!

Маша поняла, что в их отношениях наступило потепление с того самого момента, как Гриша переступил через порог. Он снова улыбался ей своей детской улыбкой и смотрел на нее с любовью и желанием. У нее упала гора с плеч.

За чаем Гуля вдруг завел необычную тему.

– А что этот Мишка-Ветер? Почему он стал грабителем?

– Не знаю, – Григорий Григорьевич пожал плечами, – разные причины толкают людей на дно.

– А вдруг ему приходилось грабить, чтобы не умереть с голоду?

– Чтобы не умереть с голоду, человек должен работать, а не разбойничать. Мать говорит, у тебя отличные отметки в школе. Вот и посчитай, за сколько в трактире можно наесться от пуза и каков заработок в месяц. Прислуга получает, безусловно, меньше, но это обычно места с хозяйскими комнатами и харчами. Не сомневаюсь, что ты придешь к выводу, что хоть положение и тяжелое, но, если не пить горькую без меры, голодная смерть грозить не будет.

– Мне думается, он просто беглый и работа в его планы совершенно не входила, – заметил Митя.

– Но это очень важный вопрос, Гуля! – Григорий Григорьевич воспользовался моментом в образовательных целях. – Молодец, что пытаешься разобраться! Важно понимать расходы людей и обеспечивать сотрудникам достойное вознаграждение. Чтобы они ценили свое место, страшились его потерять и не участвовали в разных безобразиях. Если хочешь, мы тебе с твоим дядей Ваней покажем все расчеты по этой статье в «Новой Баварии».

Гуля кивнул, но глаз не поднял. Елисеев сомневался, что смог переубедить сына.

– Кстати, земский врач зарабатывает практически столько же, сколько иной рабочий, – не сдержался Гриша.

– Как мы только что выяснили, по твоим прогнозам, голодные обмороки им не грозят, – а вот это уже была дерзость со стороны старшего сына.

Гуля встал из-за стола, поблагодарил за обед и ушел к себе.

Хорошо, что Митя тут же стал трещать про Хэрродс с эскалаторами и немного отвлек Григория Григорьевича.

Ночью, после бурного финального примирения, уставший Гриша все-таки завел разговор про поведение сына.

– Это что за юный социалист у нас в семье?

– Гриша, давай не будем снова ссориться. Вспомни себя. Он так на тебя похож! Ты думаешь о людях, о благе для страны. Вот и он тоже. Только он в том возрасте, когда все чересчур романтизируют и идеализируют. Гуля растет хорошим человеком. Поверь, ты будешь им гордиться!

– Надеюсь. Но уважение к отцу должно быть, как Отче наш!

– Он тебя, безусловно, уважает! Просто пока не умеет выразить.

Маша приподнялась на локте и хитро посмотрела на мужа.

– Гриша, а ты не думал, что эта экономка знала про банду на чердаке?

– Думал, конечно, – рассмеялся Григорий Григорьевич, – я почти уверен в этом.

– И тебе не жалко было дать ей денег сверху?

– Нет, абсолютно. Это ей за талант и изобретательность.

IV

На следующий день Гриша отправился к главному архитектору товарищества Елисеевых, чтобы обсудить проект перестройки здания под магазин. Барановский, который был занят постройкой дома для Григория Григорьевича в имении Орро, в Эстляндии, был заранее вызван в столицу для этого разговора.

Гриша вкратце обрисовал Гавриилу Васильевичу свои требования к реконструкции. Елисеев ценил Барановского за то, что архитектор творил чудеса. Он раскрывал идеи заказчиков так, что им даже в голову бы не пришло. Его дома были не только произведениями архитектурного искусства, но практичными строениями для работы и жизни.

Сделав предварительную работу в Питере, Елисеев и Гавриил Васильевич отправились в Москву.

Начало сентября. Погода стояла восхитительная. Солнце ласкало продрогших столичных гостей со всей возможной гостеприимностью.

Дворец обшивали огромными щитами, дабы скрыть работы и создать интригу у населения, и пока архитектор был занят замерами и расчетами, Гриша отправился на встречу со своим старым другом, князем Львом Голицыным. Они были давно представлены друг другу на одной из многочисленных выставок, куда оба привозили свои продукты. Князь был известен своими чудесными винами. Два прекрасных винодела не могли не стать приятелями.

Договорились пообедать в «Славянском базаре». Это был известный ресторан для важной публики, куда периодически захаживал и простой люд, чтобы наесться бесплатных закусок, которые полагались при заказе стопки водки на 30 копеек. Несмотря на то что в «Славянском базаре» подавали блюда русской кухни, он гордо именовался рестораном, а не трактиром вопреки всем правилам. Официанты «Славянского базара», которых тогда в трактирах называли половыми, обслуживали уважаемых гостей во фраках. Иной посетитель выглядел дешевле того самого полового.

– А я помню еще времена, когда за роялем здесь можно было увидеть Петра Ильича… – к