не замечал их присутствия. Митя катался с очередной прелестницей, которая не давала ему ни минуты отдыха и узурпировала все его внимание. Он прекрасно стоял на коньках, был элегантен, легок и уверен в себе. Глашины прыщавые кавалеры меркли на его фоне.

Вдруг одна из девочек споткнулась и упала. На нее налетел гимназист, который не сумел вовремя отреагировать и затормозить. Лезвие конька распороло юной фигуристке руку. По льду зловеще стала расползаться кровавая лужа.

Митя, недолго думая, бросился к девочке. Он схватил ее на руки и побежал на выход. Рядом с ним бежала Глафира, которая несла шапку девочки. Быстро сняв коньки, они помчались к извозчикам.

– В Еленинскую больницу! Быстро! – скомандовал молодой человек.

Митя посадил пострадавшую девочку рядом с собой. Бледный ребенок только тихо поскуливал. Митя обмотал ее руку своим белоснежным шарфом и держал ее раненую руку повыше, чтобы кровь не так хлестала. Только сейчас он понял, что это та самая девочка с веснушками, которые стали почти незаметными из-за бледности или просто из-за неподходящего времени года.

И только сейчас он заметил, что воспитанница, которая их сопровождает – Глафира. Митя поймал на себе ее взгляд. Внутри у него все заволновалось, но он сумел изобразить безразличную вежливость, сухо кивнув в знак приветствия. За всю дорогу более он не посмотрел на нее, полностью сосредоточившись на раненой девочке.

– Ничего-ничего, сейчас доктор поможет! – ласково приговаривал он, – до свадьбы заживет! У вас, барышня, кавалеров еще будет – пруд пруди.

Боковым зрением он заметил, как Глаша улыбнулась. Митя не мог поверить в столь кардинальное изменение отношения. Решил, что ему показалось. Он не собирался больше играть в эти игры.

Приехав в больницу, они тут же передали пострадавшую докторам.

Митя и Глаша остались ждать в приемном покое. Молодой человек чувствовал на себе редкие робкие взгляды девушки, но он не решался посмотреть на нее в ответ. Он не хотел снова обмануться. Вдруг в ее руках что-то блеснуло. Митя увидел, что она достала зеркальце Фаберже, то самое, которое он растоптал, но с целым стеклом. Красавица любовалась своим отражением и едва уловимо улыбалась. Сердце Мити снова бешено застучало. Он не мог поверить в свое счастье. Очевидно, Глаша давала ему знак.

Через полчаса к ним вышел врач и, сообщив, что с девочкой все должно быть хорошо, отправил их восвояси.

VII

В сентябре в семье Марии Степановны разразился скандал.

Глафира хоть и росла в доме терпимости, оказалась девушкой строгих правил. Несмотря на платоническую любовь и привязанность, которую она теперь испытывала к Мите, никакой физической близости не допускала.

Митя крепился несколько месяцев, но в конце концов понял – либо он женится на Глафире, либо сойдет с ума. Интерес к другим девушкам снова был потерян. Единственным желанием и мечтой было обладать Глашей, которая как назло еще больше расцвела за этот год. К девушке стали регулярно свататься различные господа. Был среди претендентов на ее руку и сердце даже один пожилой дворянин, видимо, выживший из ума, ведь даже для купца это был полный мезальянс. Красавица пока всем отказывала, но Митя понимал, что вечно ждать она не будет.

Молодой человек долго собирался с духом и наконец решил сообщить о своем намерении жениться тетушке. Это был взрыв, эквивалентный миллионам килограммов тротила.

– Идиот! Ты понимаешь, что ты – идиот? – вопила Мария Степановна, – она же обвела тебя, глупца, вокруг своего маленького наглого мизинца!

Митя молча слушал, боясь открыть рот.

– Ты рехнулся? Как ты приведешь в нашу семью блудницу? – продолжала Мария Степановна.

– Вы не правы. Она невинна, – робко вставил молодой человек.

– Неужто проверил? – задыхалась тетушка. – Как же это в доме свиданий такой нетронутый цветочек вырос? Не обманывайся, в лучшем случае – полудевственница!

– Тетушка, прошу вас! – взмолился несчастный парень.

– Нет уж, голубчик, это я прошу – выбрось эту ересь из головы! Забудь ее как страшный сон! Из девки гулящей не выйдет бабы путящей. Я подберу тебе достойную невесту. Ты меня еще потом благодарить будешь, – грозно потребовала тетка.

– Исключено. Если благословения вашего не получу, мы обвенчаемся тайно, – заявил Митя.

Это уж совсем была наглость.

– Вон! – взревела Мария Степановна всей мощью своей диафрагмы. – Убирайся с глаз моих!

В Митю полетела чашка, из которой тетушка пила чай. Молодой человек чудом увернулся и выскочил за дверь, как нашкодивший кот от брошенного в него тапка.

Мария Степановна хотела встать, но вдруг почувствовала резкую боль в груди. Она тяжело опустилась в кресло и горько заплакала.

VIII

В дом Григория Григорьевича фурией ворвалась Мария Степановна. Она практически отбросила горничную, открывшую дверь, и решительно прошла внутрь, всем видом показывая, что не принять ее не получится.

– Я доложу… – робко сообщила служанка, забрав у Марии Степановны накидку, и побежала наверх.

Через минуту Мария Степановна была уже в Гришином кабинете.

– Гриша, беда!

– Что случилось?

– Горе-злосчастье пришло в нашу семью!

– Да говори уже! С Петей что-то? С детьми?

– Митя женится!

– Черт тебя дери, Маша! У меня едва сердце не остановилось!

– Гриша, ты не понимаешь! Он женится на девке из дома терпимости! Боже мой, его мать сейчас в гробу переворачивается! Не будет мне прощения! Не уберегла мальчишку! – запричитала кузина.

– На какой девке? Маша, ты можешь успокоиться и рассказать все по порядку?

– Из школы рукоделия, будь она неладна! Это все Саша со своими либеральными взглядами. «Дети не виноваты в грехах родителей», – передразнила она Александра Григорьевича.

– Ты хочешь сказать, что Митя решил жениться на одной из воспитанниц?

– Если б только это! Она родилась в доме терпимости и росла там, пока мать не умерла и ее как сироту не взяли в нашу школу.

– Это которая? С кукольным личиком? – улыбнулся Гриша, вспомнив красавицу. Ее замечали абсолютно все мужчины.

– Да вы все с ума посходили, что ли? Это, право, не смешно! Только не вздумай мне сейчас сказать, что это достойный выбор!

– Нет, конечно! О чем ты! Страсти страстями, но жениться-то зачем? Брак – дело серьезное. Его нельзя только на чувствах строить.

– Определенно!

– Если уж он в нее так влюблен, так пусть снимет ей квартиру, возьмет на содержание. Ну а там, глядишь, она ему и надоест.

– О, та девица хитра, как лисица! Такой вот каламбур… Внушила ему, что невинна. Голову так заморочила, что он даже на тайное венчание готов, если благословение мое не получит!

– «О, женщины! Имя вам – коварство»!

– Гриша! Не до Шекспира сейчас, ей-богу! Поговори с ним! Он послушает только тебя!

– Хорошо, попробую воззвать к его разуму…

– Пригрози ему, что иначе лишу наследства.