— Да не, он бы… Это его эта так настропалила. Ей на меня копеечки жалко было! Сама-то красотка — зашибись, а остальным что? Она вообще мечтала меня куда-нибудь сбагрить. В Лондонскую школу экономики, вот! Не, Лондон — это круто, но там же вообще не пробьешься! Вот если б ее не поймали — что бы тогда было, а? Она богатая вдова, а я — так, с боку припека.

— Почему с боку припека? Половина наследства тебе так или иначе досталась бы, разве нет?

— Ой, смешно прямо! Папа же не Абрамович какой-нибудь был, чего там делить-то? Квартира — и то одна-единственная. Сколько раз просила мне отдельную купить, мне же не пять лет, чтоб… у меня должна же быть своя жизнь…

— Ты мне покажешь, где все… случилось?

Девушка пожала плечами, мол, куда от вас деваться:

— Пойдемте.

Не балкон — скорее, терраса. Просторная, выложенная на средиземноморский манер плиткой, с каменным парапетом. Не то чтобы высоким, но миниатюрной Кристине — по грудь. А снизу ее, должно быть, и вовсе не видно. Нет, высокая, как и полагается бывшей модели, мачеха и маленькая, «метр с кепкой» Кристина — это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Даже при взгляде мельком принять одну за другую невозможно. Волосы можно и париком замаскировать, но рост и общую стать не спрячешь. Не на ходули же вставать. Да и силенок, чтоб Федяйкина через перила перебросить, у дочурки вряд ли достало бы.

— Кристин, а ты хорошо помнишь, как тогда все было? Можешь рассказать? — без всякой надежды на хоть какую-нибудь информацию спросила Арина, уже стоя на пороге.

— Ой, ну вы опять, — скривилась девушка. — Чего рассказывать-то? Сто раз все пережевали, тошнит уже. Я и тогда вашим так и сказала, что… Да я вообще ничего не слышала, понимаете? Когда они ругаться начали, ну папа и… эта, я сразу к себе ушла, наушники надела и музон врубила. Чего мне на них глядеть? Сперва орут, потом лижутся, первый раз что ли. Когда менты уже приехали, я даже звонок не сразу услышала. Они такие: «Почему не открываете?» А я не слышала ничего. Я всегда в «ушах» сидела, когда они ругались. Вот еще, слушать эти разборки! Откуда мне было знать?! — как-то сердито закончила — почти взвизгнула — Кристина.

Интересно, размышляла Арина, вслушиваясь — не идет ли лифт — девчонка в самом деле такая дура или это нынче модно? Вроде серег в носу и разноцветных волос? Даже если ты не испытываешь по отцу особой скорби, ну хоть изобрази, это несложно — все-таки с тобой следователь разговаривает, может и заподозрить что-нибудь. Или юной наследнице и в голову не приходит, что она может оказаться подозреваемой?

Из лифтовой шахты, разумеется, не доносилось ни звука — черт бы побрал эти современные лифты, пока дверь не откроет, и не услышишь!

Зато за спиной кто-то приглушенно завопил:

— Да не могу я!

Арина скользнула к двери федяйкинской квартиры и прижалась к ней ухом, живо представив себе, какой ласточкой влетит внутрь, если Кристине вздумается открыть дверь.

Увы, на звукоизоляции тут, похоже, не экономили. До Арины доносились только отдельные слова — видимо, Кристина говорила с кем-то по телефону:

— …приперлась… мозг вынесла… сижу… а что я… да делай что хочешь!.. откуда я…

После этого все затихло — вероятно, Кристина ушла вглубь квартиры.

Арина отлепила от двери сразу занывшее ухо и задумчиво побрела мимо лифта к лестнице.

* * *

Вот придурок! Кристина раздраженно выключила розовенький, с блестками — очень красивый! — смартфончик и стала совать его в джинсовый кармашек. Чехольчик со стразиками — тоже очень красивый! — цеплялся и в кармашек не лез. Да что такое?! Он же там был, почему теперь не помещается? Она раздраженно бросила упрямый аппаратик на гладкую мраморную столешницу с розово-серыми разводами и завитками. Столешница тоже была очень красивая — прямо как с картинки в журнале!

Кухню она выбирала и заказывала сама. Отцу вечно было наплевать. Он бы, наверное, и жареную картошку прямо со сковородки наворачивал, как простой работяга. Вроде солидный, успешный — и никакого понимания! Ладно еще эта, сестрица его, Анна, чтоб ее, Гавриловна — накрывала всегда как положено, никаких сковородок. Та еще зануда! Кристина ее терпеть не могла, вот! А терпеть приходилось. Вон сколько лет приходилось!

Хорошо еще, Алиска эту Гавриловну из дому выжила. Нет, Кристина-то предпочла бы, чтоб отец вообще никого не приводил. Но уж лучше мачеха, чем нудная суровая тетка. А сейчас и вовсе все отлично: никого, кто мог бы Кристине указывать, чего ей делать, чего не делать. Ну не считая всяких там стилистов, но это другое дело, это для работы нужно, этих можно и потерпеть.

Но ведь и кроме нужных, еще куча народу ее зачем-то домогается!

Отвлекают! Все отвлекают!

Следовательница эта сегодня заявилась, испортила настроение! Как с таким настроением репетировать? Чего она пристала со своими вопросами? Чего спрашивать-то, если Кристина сразу сказала — ничего не слышала и не видела! Ну и чего, значит, долдонить одно и то же? Дело-то закрыто давным-давно, чего сейчас ворошить?

Телефон вдруг залился трелью, задребезжал, пополз по мраморной столешнице. Кристина схватила его — может, кто-то нужный? Тьфу ты, опять этот придурок! Она же сказала, что никуда сегодня идти не может! Она вообще сегодня ничего не может — дура следовательница весь настрой сбила!

Телефон продолжал звонить. Может, все-таки ответить? Ну в смысле — не рявкнуть в трубку «отвали, я сегодня не могу», а нормально ответить. Придурок-то он придурок, но звонил с приглашением в модный клуб. Идти туда самостоятельно было некомильфо, естественно: что ж она, вообще никчемушная, если сама себя по клубам водит? В идеале, конечно, приглашающий должен бы быть кем-нибудь известным, ну которых зовут медийными персонами… вот бы шуму было! Может, даже журналисты бы налетели… Ну или хотя бы красавец был — чтоб хотя бы девчонки все обзавидовались. Придурок, увы, не был ни красавцем, ни тем паче медийной персоной… но ради приглашения можно было и потерпеть. Пощелкать там, в инсту выложить, ну и оттянуться слегка. Придурка ведь фотографировать не обязательно, правда? Можно сделать вид, что ее кто-то «интересный» пригласил, а не этот тип. Да и вообще, он, конечно, придурок — даже фамилия дурацкая — но бывает весьма полезным. Сайт вот ей сделал. За просто так, из почтения — а она знает, сколько за такую работу дерут. И вообще в компьютерах шарит, в интернете чего хочешь может сделать — хоть на закрытый сайт залезть, хоть чего.

Может, и в самом деле сходить с ним в клуб, развеяться?

Нет, ну надо же как следовательница сумела нагадить — даже развлекаться не хотелось… Главное, непонятно, чего ей было нужно.

Ох, ну почему вечно такое: ничего нет, а после вдруг раз — ломается каблук или пятно на новой юбке неизвестно откуда, или микрофон на репетиции фонить начинает, и никто его настроить не может. Как будто сглазил кто-то, ей-богу!

Сбросив звонок, Кристина резко опустилась на изящный диванчик. Даже губу прикусила — так поразила ее внезапно мелькнувшая мысль. Сглазил не сглазил, но… Может, это Алискин адвокат мутит? Ну а что? И очень просто! Дал денег кому надо — и дело из архива достали, пыль отряхнули и давай все по новой — вопросы те же самые задавать и все такое. Чтоб Алиску вытащить, им же другого кого-то закрыть надо? Конечно, в первую очередь под нее, под Кристину начнут копать. Вон как следовательница на нее зыркала: покажите, видите ли, балкон, где все случилось? Как будто примерялась: не Кристина ли своего папеньку оттуда выбросила.