хуже и хуже. Мне было умопомрачительно стыдно за свой утренний поступок. Мне было его умопомрачительно мало. Я хотела получить гораздо больше, чем пару жарких поцелуев с последующими извинениями. Но не могла не думать о том, к чему это приведёт.

Пройдёт три года, и герцог отправит меня за порог. Потому что, как бы мерзко ни было это признавать, кое в чём Хезер совершенно права: не гожусь я ему в жёны. Да, он может себе позволить какое-то время поиграться, проучив друга за самодеятельность и попутно шокировав весь свет, но нельзя же затягивать представление до бесконечности.

Здравый смысл кричал мне, что пора остановиться, а лучше вообще сбежать. Потому что я вязну в этом, как муха в меду, и чем дальше всё заходит, тем уходить будет больнее. Но куда ни беги, а от себя не убежишь всё равно. Никуда я и не побежала. Просто встала с кровати, закуталась в халат и пошла в кабинет. Тактично постучала и сразу толкнула дверь, не дожидаясь разрешения.

— Идём спать, — сообщила я с порога.

— Иди, — милостиво разрешил муженёк, продолжая смотреть на лист бумаги с весьма длинным перечнем неизвестно чего. Могла бы поставить золотой против выеденного яйца, что он его не читал на самом деле.

— Идём, — повторила я. — Тебе надо выспаться.

— Мне надо…

— Выспаться, — отрезала я. — Здесь это сделать точно не получится.

— Да, тут ты права, — довольно мрачно согласился Рэйнан, наконец-то откладывая листок и вставая.

На ногах он держался не слишком уверенно, не знай я, как было дело, заподозрила бы, что пьян. Губы невольно скривились в усмешке: не будет мне сегодня никаких доказательств, тут дай боги до кровати вообще дойти. Эх, рано Гровер спать сбежал, помощь его сейчас бы пригодилась.

-15-

Я отлично помнила, как ложилась в кровать. Обошла её по кругу, по пути ещё воды попила у стола, потом выглянула в окно, полюбовалась лунной дорожкой на далёкой глади реки и только после этого легла. С самого края. Между нами на тот момент можно было ещё человек пять со всеми удобствами разместить.

— Ещё рано.

Дыхание обожгло шею не хуже «белого огня». Мне правда показалось, что я вмиг сгорела до костей, до нескольких жалких угольков. Нужно было уносить ноги, сейчас же, немедленно. Под холодный душ и бегом проверять, как там продвигается наведение порядка в гостевых комнатах. Потому что без меня — скорее всего никак.

— Завтрак проспали, — пробормотала я совершенно бессмысленные слова вместо всех этих разумных и правильных действий.

— Тут я решаю, когда завтрак, — ещё сонно, но уже явно насмешливо донеслось в ответ.

— Скажи ещё, ты решаешь, когда утро, — нервно фыркнула я.

Моё собственное тело мне больше не принадлежало, предательски полагая, что пребывает сейчас именно там, где и следует, и никуда ему отсюда убираться не нужно. И плевать, какие там глупости навыдумывала себе голова.

— Ты меня с кем-то путаешь.

Вот именно — путаю. С кем-то, с кем могла бы остаться. Или скорее, от кого могла бы уйти и жить дальше. Да, так точнее. И гораздо хуже. От одной попытки представить на его месте кого-то другого, сейчас или вообще, меня захлестнули паника и отвращение. Не только в сознании, везде. Надо было срочно ловить эту волну и бежать, но… но ничего не вышло.

Помнится, вчера я хотела прояснить один вопрос. Теперь можно было уверенно сказать, что с ним достигнута прямо-таки предельная ясность. Будь я, конечно, способна сказать хоть что-нибудь, и тем более уверенно. Но как раз говорить я не могла, только хватать ртом воздух, то и дело кусая губы и стискивая пальцами угол подушки.

Если бы только он сказал ещё хоть что-нибудь, что угодно, за что можно было зацепиться и выкарабкаться на твёрдую почву, на которой способны удержаться доводы рассудка… Если бы…

Это было достаточно медленно, чтобы не вспугнуть. Достаточно быстро, чтобы не позволить мне опомниться. Хотя я всё равно не смогла бы опомниться, как бы ни старалась. А я не старалась. Знала, что потом буду ругать и ненавидеть себя, но прямо здесь и сейчас ничего уже не могла поделать. Мысли рассыпались и почему-то ужасно не хватало воздуха. И жарко было невыносимо, словно меня уже отправили на очистительный костёр. Впрочем, костёр ждал меня впереди.

Всего один раз я попыталась протестовать, но вместо слов получился только стон, и я сдалась окончательно. Даже не знала, что так бывает, не хватило даже моей довольно богатой, как хотелось верить, фантазии. Я всё ещё была где-то совсем далеко, в ближайших окрестностях восьмого неба, когда на землю меня стремительно вернула резкая боль.

Боги великие! Мне повезло, меня никогда не пытали, но если бы попробовали, это сработало бы. Наверняка. Невольно дёрнувшись, я попыталась освободиться, чувствуя, как по коже скользят горячие капли слёз. Попытка не удалась, и я затихла, прислушиваясь к себе. Не так и страшно, как с перепугу показалось.

— Открой глаза.

Зажмурившись, я отчаянно мотнула головой. Если ничего не увижу, ещё можно будет представить потом, что ничего не было. Как-нибудь заставить себя в это поверить. А если увижу — мне конец. Закрытые глаза всегда спасают, это я запомнила как следует. Ладно, спасают в большинстве случаев…

— Арнель?

Я застонала сквозь зубы, судорожно сжимая пальцы. Наверняка оставлю синяки, а может, и царапины. Ну и поделом, а то будет как-то даже нечестно, если страдать придётся мне одной.

— Ведьма…

Нужно было удержаться, нужно, но я не смогла. Открыла глаза и провалилась куда-то совсем далеко за грань реальности, окончательно потеряв с ней всякую связь. Сдалась без боя, покоряясь и принимая очередной безумный поворот судьбы. Ненадолго перестав думать о том, куда это всё может меня привести.

* * *

Мне очень хотелось бы сбежать в зал, чтобы там, на глазах у лишних свидетелей избежать откровенно пугающего разговора. Хотя чего уж теперь было бояться, когда самое страшное случилось? Но сбежать снова не удалось. Очевидно, не мне одной хотелось ответов.

— И зачем же ты обманывала?

Я плотнее запахнулась в халат, словно он мог меня защитить. Вот только какой в этом теперь был смысл? Он и так уже видел всё и даже больше. И, бесы побери, не только видел. От этой последней мысли щёки обожгло запоздалым смущением.

—