— Вот значит, что ты тут за моей спиной проворачиваешь? А я-то, старый дурак, тебя ещё слушал. Некроманта она своего ждёт! Уже давно должна была его забыть!

— Не забыла! — закричала я. Отрицать не имело смысла. Да и мне давно уже хотелось высказаться. — Это ты забыл, что обещал, а я нет! У нас договор о браке подписан, и в восемнадцать лет я выйду замуж за Вейна Верлинга, а не за кого-нибудь орка.

— Выйдешь, за кого я скажу!

— За Вейна Верлинга!

— Заставлю!

— Сбегу!

— На указе заклинание!

Тут отец меня уел. Про заклинание-то я совсем забыла, а папенька, получается, с первого хода меня сделал и сейчас лишил последнего шанса выбраться из ловушки.

— Придумаю что-нибудь, а замуж не пойду!

— Отбор на вылет?! Ну, так я сам прослежу, чтобы хоть один кандидат да остался. А там уж как миленькая явишься и всё, что нужно, сделаешь!

— Да за что ты так со мной? — Я не хотела плакать, но слёзы непонимания и обиды помимо воли потекли по щекам.

И от этого папенька словно сдулся. Не осталось в его взгляде ни злости, ни обиды на мой обман. Только грусть и сожаления. И решимость.

— Да потому что это из-за него война началась! Не хотел тебе говорить, думал, сама забудешь. С глаз долой — из сердца вон. На женихов красивых посмотришь и влюбишься в другого. А ты вон как… Упрямая, как однорогий сарл!

Война из-за Вейна? Поверить в это было невозможно, но зачем папеньке было мне врать? Ноги ослабли, и я осела на пол. Мыслей не было, внутри был сумбур из чувств, но не успела я начать задыхаться… как папенька отвёл глаза. Врал! Разум вцепился в эту мысль, как в спасительную соломинку, давая вдохнуть пусть не полной грудью, но хотя бы чуть-чуть. И этого хватило, чтобы постараться взять себя в руки.

— Как это он мог спровоцировать войну? — спросила я, и голос даже не дрогнул. — Ему было пятнадцать, и мы собирались пожениться. Какая в этом логика?

— Логику ей подавай! — Папенька стукнул кулаком по столу. — Да если бы я сам понимал, какая тут логика, то, может, и войну бы не начал.

— Так и скажи, наконец, зачем?! — не удержалась от восклицания я. — Нарушил договорённости, объявил войну без объяснения причины, сам её не ведёшь, если не считать попытку пройти границу с Верлингардом двухлетней давности… Деньги из казны куда-то деваются… А теперь ты ещё и говоришь, что во всём виноват Вейн! Знаешь, это требует хоть каких-то объяснений.

— Объяснения… — Папенька задумчиво поправил корону, вздохнул и сказал: — Ну, ладно. Может, с объяснениями, и правда, будет проще. Своевольная ты стала, но, может, хоть так прислушаешься…

Мы замолчали. Папенька крутил в руках пишущую палочку, я украдкой собирала страницы своего дневника, хотя вспышка злости у отца уже прошла, но я всё-таки не рисковала напоминать, как пыталась его провести.

— Действие артефакта, который защищал от аномалии, стало ослабевать…

Пояснять, что за аномалия, отец не стал, да этого и не требовалось. Меня ещё в детстве пугали, что придёт ворлок — существо из тьмы и тумана — и украдёт, если я не буду слушаться. В десять лет оказалось, что ворлоки — не сказки. Но можно не бояться, что они придут, потому что есть артефакт, который держит защитную стену между Изрией и полумиром. С тех пор я об этом не думала. Да и зачем думать о том, что исправно работает. Оказалось, не работало?

— Точнее, это произошло давно, поэтому в Изрии в последние десятилетия появилось так много аномалий — это попытки ворлоков выйти к нам. Стена должна была продержаться ещё года три, но я решил не ждать и привёз артефакт в Приграничье. Гаспар обещал его зарядить.

Папенька замолчал, а я села удобнее, согнула колени и обняла их.

— Увозить артефакт из Изрии было нельзя, иначе он перестал бы работать, поэтому мы остались в Приграничьи. Работа шла своим чередом, пока в одну ночь, артефакт не пропал. А потом не нашёлся у Вейна Верлинга.

Дышать стало сложнее. Зачем Вейну был артефакт? Даже я не знала, что он в Приграничьи, тем более этого не мог знать Вейн.

Я перевела взгляд на отца, но тот смотрел в окно, и было непонятно, говорит ли он правду или только часть правды.

— Отдавать его Верлинги отказались. Сбежали и закрылись стеной, которая должна, вообще-то, охранять Изрию от аномалии!

— Но ворлоков у нас нет, — попыталась возразить я. — Значит, артефакт в Изрии? Иначе на нас напали бы ещё тогда?

Отец повернулся и зло сверкнул глазами.

— В стене где-то застрял, наверное, поэтому ещё действует. Я сначала тысячу писем написал с требованием его вернуть, только все послания возвращались. Потом объявил Вердингарду войну и с армией туда пытался пробиться, но бесполезно. Никаких некромантов, никакого артефакта. А через несколько недель защита рухнет, появятся ворлоки и начнётся настоящая война, к которой я три года готовился. И чтобы духу твоего здесь не было в это время! Будешь замужем подальше отсюда! И мне всё равно с кем из оставшихся претендентов.

— То есть…

— То есть Вейн твой — государственный преступник! У него или у Гаспара была тысяча возможностей вернуть артефакт. И где хоть кто-нибудь? Хотя бы попытка объяснений? О каких договорённостях может идти речь?! Они первые их нарушили, и с того дня все соглашения между нами расторгнуты! Может, он и вовсе дружбу с тобой завёл ради артефакта.

— Нет, этого не может быть. — Твёрдо ответила я. — Вейн бы никогда так не поступил.

— Конечно, оправдывай дальше своего некроманта, влюблённая сарлиха. Только где он, а? Где? А артефакт наш где? Политика, дочка, и из самых милых людей злодеев делает. Не на обещания смотреть надо, а на поступки. А факты таковы: Вейн Верлинг забрал наш артефакт, а Верлингард разорвал с Изрией всякие связи, и три года между никаких контактов. Никаких!

Крыть было нечем. Аргументов у меня не осталось. Папенька был прав. Против политики не попрёшь, особенно если ты принцесса. Я думала, это Изрия нарушила договорённости, и мои действия приведут страны к миру, а меня саму к счастью, но оказалось… Додумать я не успела.

Силы покинули тело, веки вдруг стали такие тяжёлые, что глаза сами собой закрылись. В ушах зашумело, голова стала клониться набок, и наступила темнота.

* * *

Рьяна Изрийская

Утро началось с головной боли и противных хлюпающих звуков. А потом на лоб приземлилось что-то