Поппи уловила в его словах какой-то скрытый смысл.

— Ты уходишь?

— Придется выйти из дому. — Он поморщился. —Я совсем забыл, что на этой неделе собирается приехать мой кузен Эш. Я долженубедить родителей выставить его вон.

— Я не знала, что у тебя есть кузен.

Он снова поморщился.

— У меня довольно много родственников. Все они живут наВостоке, в безопасности, — в городе, который контролируют люди из ЦарстваНочи.

— С ним что-то не так?

— Он безумен. Хладнокровный и безжалостный, к тому же…

— Примерно в тех же выражениях Фил говорил о тебе.

— Нет, Эш — это нечто особенное. Всем вампирам вампир.Думает только о себе и обожает пакостить окружающим.

Ради Джеймса Поппи готова была нежно любить всех егокузенов, но она вынуждена была согласиться, что Эш действительно опасный тип.

— Я не хочу сейчас никого ставить о тебе визвестность, — продолжал Джеймс, — и уж тем более Эша. Я собираюсьсказать родителям, что не могу принять его здесь.

«А что мы будем делать дальше?» — подумала Поппи. Не можетже она прятаться здесь целую вечность. Теперь она — часть Царства Ночи, но ононе желает ее принимать.

Наверняка существует какое-то решение, нужно только егонайти.

— Возвращайся скорее, — сказала она, и Джеймспоцеловал ее в лоб.

Это оказалось очень приятно. Возможно, это войдет у них впривычку.

Когда Джеймс ушел, Поппи приняла душ и переоделась.Молодчина Фил, что положил в сумку ее любимые джинсы. Потом она внимательноосмотрела квартиру: ей не хотелось сидеть и думать о подступавших со всехсторон проблемах. На следующий день после собственных похорон совсем не хочетсязадумываться о насущных делах. Телефон красовался рядом с квадратным диваном исловно издевался над ней. Она с трудом удерживалась от того, чтобы поднятьтрубку. Да и кому бы она могла позвонить? Никому. Даже Филу нельзя. Вдруг он неодин или мама подойдет к телефону?

«Не думай о маме, идиотка!»

Но было поздно. Поппи захлестнуло внезапное, отчаянноежелание услышать мамин голос. Просто услышать «алло» в трубке, просто убедиться,что мама есть, что она существует. Сама она не могла ей ответить.

Быстро, не давая себе времени подумать, Поппи набралателефонный номер. Она считала гудки. Один, два, три…

— Алло?

Поппи услышала мамин голос… Потом голос исчез, но Поппихотелось слышать его снова и снова. Она судорожно хватала ртом воздух, по еещекам текли слезы. Она замерла, теребя в руках провод и слушая тишину,воцарившуюся на другом конце провода, подобно осужденному, ожидающему вынесенияприговора.

— Алло. Алло. — Голос миссис Хилгард казалсяуставшим и безжизненным. Телефонные розыгрыши не могли рассердить женщину,потерявшую дочь.

Потом в трубке раздались короткие гудки.

Поппи прижала трубку к груди, разрыдалась и наконец положилатрубку на рычаг.

Больше она никогда этого не сделает. Это даже хуже, чемсознание, что ей никогда больше не суждено услышать мамин голос. Так труднеестанет справляться с реальной жизнью, потому что мамин голос говорит ей о том,что мама дома и все дома, а ее, Поппи, с ними нет. В ее родном доме жизнь продолжается,но уже без нее.

«Зачем ты себя терзаешь? Почему бы тебе не перестать думатьоб этом? Попробуй отвлечься». Она включила компьютер, и тут дверь в квартируоткрылась.

Услышав позвякивание ключей, Поппи решила, что это Джеймсвернулся. Но затем, еще до того как обернулась, она уже почувствовала, что этокто-то чужой.

Обернувшись, она увидела юношу с пепельными волосами. Он былочень хорош собой, сложен, как Джеймс, и, возможно, чуть старше его. У гостябыло приятное лицо с правильными чертами и злые блестящие глаза.

Поппи не могла отвести от него взгляда. Юноша ейослепительно улыбался.

— Привет, меня зовут Эш.

Она по-прежнему смотрела на него не отрываясь.

— Я видела тебя во сне. Ты сказал: «Вершится чернаямагия».

— Так ты телепат?

— Что?

— Твои сны сбываются?

— Не всегда. — Поппи взяла себя в руки. —Послушай, а как ты вошел?

Он показал ей ключи.

— Мне их дала тетя Мэдди. Держу пари, Джеймс велел тебевыставить меня за дверь.

Поппи решила, что лучшая защита — это нападение, и, сложивруки на груди, осведомилась:

— Это еще почему?

Эш бросил на нее злобный, насмешливый взгляд. В приглушенномосвещении комнаты его глаза казались карими, почти золотистыми.

— А я плохой парень, — просто ответил он.

Поппи попыталась изобразить на лице выражение сугубогонеодобрения, которое она так часто наблюдала у брата. Но у нее не получилось.

— Джеймс знает, что ты здесь? Где он?

— Понятия не имею. Тетя Мэдди дала мне за завтраком этиключи и ушла заниматься чьим-то интерьером. А что тебе снилось?

Поппи покачала головой. Она лихорадочно соображала.Очевидно, сейчас Джеймс пытается разыскать свою мать. Как только он с нейпоговорит и поймет, что Эш здесь, он немедленно приедет. А это значит… что онадолжна развлекать Эша, пока Джеймс не вернется.

Но как? Поппи совсем не умела кокетничать и очаровывать,быть милой и любезной. А кроме того, она боялась сказать лишнее, опасаласьвыдать себя.

Зажмурившись для храбрости и заглушая сомнения, она ринуласьв атаку.

— Знаешь какие-нибудь новые анекдоты про оборотней?

Эш рассмеялся. У него был приятный смех, и глаза оказалисьпри ближайшем рассмотрении не золотистыми, а скорее серебряными, как у Джеймса.

— Ты еще не сказала, как тебя зовут, маленькаясоня, — ответил он.

— Поппи, — ответила Поппи и тотчас же пожалела обэтом. Что, если миссис Расмуссен упомянула в разговоре подружку Джеймса,маленькую Поппи, которая только что умерла? С трудом скрывая волнение, онапошла закрыть дверь.

— Хорошее имя для ламии, — одобрил Эш. —Терпеть не могу этих глупостей — брать человеческие имена, а ты как думаешь? Уменя три сестры, и все они носят прекрасные старомодные имена: Ровена, Кестрельи Джейд. Отец разбил бы тарелку с кровью, если бы хоть одна из них захотела,чтобы ее называли, например, Сьюзан.

— Или Мэдди? — спросила заинтригованная Поппи.

— Как? Это же укороченное от Мэддер.[6]