– Утром я работаю, – категоричнозаявил академик, – если потеряю самые плодотворные часы, то потом невосстановлю работоспособность. И потом, я терпеть не могу процедуру погребения,она навевает на меня тоску.

– А у нас на работе совещание, –бойко соврала Оля.

Ася растерянно посмотрела на домочадцев:

– Ну конечно, жизнь-то продолжается,Света вас простит.

Оля передернулась, но ничего не сказала. Но иона, и Лев Яковлевич в крематорий так и не поехали. Семью Курочкорябскихпредставляла одна Ася. И еще приехала девушка, которую звали Таней. Огромныебукеты кроваво-красных роз, которыми по приказу Аси завалили домовину,положение не спасли. Было понятно, что Светлана при жизни почти не имела друзейи не пользовалась уважением и любовью родственников.

За стол, огромный, весь заставленныйизысканными яствами, сели в том же малочисленном составе. Две женщины, нанятыеАсей, начали метаться между нами и плитой, накладывая на тарелки тонкие«кружевные» блины.

– Помянем Светлану, – Костин решилвзять инициативу в свои руки. – Давайте, не чокаясь.

Все быстро схватили рюмки, но до дна своюосушила одна Таня. Я машинально отхлебнула водки. Вообще-то, я практически неупотребляю алкоголь. Только не подумайте, что принадлежу к племени ханжей. Нет,мне просто не нравится вкус крепких напитков. Водка горькая, коньяк противнопахнет, виски имеет странный привкус, ликеры липкие, вино либо очень кислое,либо слишком сладкое, шампанское похоже на жидкую газированную карамель. Нохуже всего мне бывает наутро после возлияния. Причем похмелье никак не связанос количеством выпитого накануне горячительного. Я давно поняла, стоитпроглотить хотя бы пять миллилитров «огненной воды», и все! Ровно в шесть утрачто-то колючее и шершавое начинает царапать желудок когтями, а по черепу – битьмолоток. Чтобы избежать неприятных ощущений, я стараюсь не пить вообще, наливаюв рюмку минералки без газа и спокойно глотаю ее. Со стороны кажется, что я глушуводку, и никто из присутствующих не пристает ко мне, повторяя:

– Эй, не сачкуй! Выпей!

Но сегодня я опростоволосилась и теперьнаказана за это.

Водка пронеслась по пищеводу и упала вжелудок. Я удивилась. Что это я выпила? Пахнет вроде водкой, но не сильно, и навкус не горькая…

– Это что за напиток? – тихоспросила я у Костина.

– «Довгань дамская легкая», –ответил майор.

– Это водка? – удивилась я.

– Ага, – кивнул Вовка, – мы еес ребятами давно открыли. Мягкая очень, лично мне она больше других нравится!

«Довгань дамская» пришлась по вкусу и Тане.Она быстро налила себе еще порцию, осушила рюмку до дна и с жадностьюнабросилась на еду. Я с сочувствием поглядывала на подругу Светланы. Похоже,она не слишком обеспечена. На ней выцветшее от многочисленных стирок черноеплатье и разбитые полусапожки. Да и стройная фигура Тани получила своимодельные очертания не вследствие занятий фитнесом, сеансов массажа и диеты, ав результате элементарного недоедания.

Общей беседы не получилось. Посидев некотороевремя молча, каждый потихоньку заговорил о своем. Спустя полчаса Юлечка сСережкой убежали по делам, Лизавета с Кирюшкой тоже ушли, а Катя извиняющимсятоном пробормотала:

– Я консультацию назначила на пять.

– Да и мне пора, – встал из-за столаКостин.

В результате мы с Таней остались вдвоем,потому что Ася, схватившись за виски, простонала:

– Голова заболела.

Потом она помолчала и добавила:

– Пойду аспирин раздобуду.

Таня не обратила никакого внимания на массовыйисход участников поминок. Ее рука снова потянулась к рюмке, уж не помню, какойпо счету. Мне не хотелось ухаживать за опьяневшей женщиной, поэтому я быстроспросила:

– Танечка, не желаете кофе?

– Пока нет, – спокойно ответила онаи снова ловко осушила стопку.

– Съешьте котлетку, – заботливопредложила я.

Насколько я знаю, тех, кто закусывает жирнойтяжелой пищей, алкоголь меньше бьет по мозгам. Не надо говорить, глядя напьяного: «Все водка виновата!» Вовсе нет, выпивший сам дурак! С какой стативлил в себя ведро? Даже хлебом можно отравиться, если слопать несколько батоновза раз!

– Котлету… – протянула Таня, –а… вон ту?

Лицо ее раскраснелось, глаза заблестели, речьстала невнятной, и я с тоской констатировала: она таки напилась. Народ разбежался,и мне предстоит в одиночку справляться с нетрезвой особой.

– Все-таки я приготовлю вам кофе, –решительно сказала я, – сварю его с корицей, кардамоном и щепоткой какао.

– Ну-ну, – скорчила гримасуТаня, – понимаю, в такой бурде легче яд спрятать.

– Яд?

– Агушеньки, – кивнула Таня, –чем ты Светку траванула, а? Думаешь, я не догадалась! Ой-ой-ой! Кто бысомневался, но не я. Ты, Олечка, давно мою подружку извести хотела, как Нину!Ну чего остолбенела? Глазки-то повылупились! Думала, я про Нинку не знаю? Ха-ха-ха!Вот оно как случается, сколько правду ни закапывай, а она вылезет наружу. Дураты, Ольга! Знаешь, кем Светка Нинке приходилась? Ни в жизни тебе не догадаться!Сестрой! То-то! Совсем я тебя прихлопнула? Ха-ха-ха!

Поняв, что Таня за короткое время успеланализаться до поросячьего визга, я быстро подошла к плите и принялась варитькофе, самый обычный, но крепкий и сладкий. А Таня тем временем схватила ещеодну рюмку.

– Поставь на место, – велелая, – хватит.

– Э, нет!

– Тебе больше не следует пить.

– Кто сказал?

– Я.

– Заткнись! Хуже будет, если я завтразаговорю. Знаешь, где ты, Олечка-кралечка, окажешься! За ре… ре…решеткой!

Я поднесла потерявшей человеческий облик Танекофе:

– Пей.

– Не хочу.

– Лучше глотни, и легче станет.

– Пошла вон! Напихала яду! Химик ты наш!А то я не знаю, чем ты занимаешься! Ну-ка, сама отхлебни.

Было бесполезно взывать к разуму Тани иговорить, что она приняла меня не за ту. Оли не было ни на похоронах, ни напоминках. Я быстро сделала небольшой глоток кофе и сказала:

– Ну, убедилась? Напиток безвредный.