– Врач велел, – ответиламать, – а то он ртом все время дышит, пусть носом приучается.

Крохотное существо захныкало и попыталосьотодрать «заглушку».

– Не смей, – прикрикнуладевица, – ну е-мое, тупица! Сто раз говорено: для твоей же пользы сделано!Сиди смирно! Иначе операцию делать будут, аденоиды вырезать!

В полном шоке я выпала из вагона. Ей-богу,некоторым людям просто нельзя заводить детей! Интересно, как бы Светаотносилась к своему малышу, появись он на свет? Да уж, человек, похоже, самоепротивное существо из всех, населяющих Землю.

Домой я ввалилась поздно, усталая и голодная.Еще хорошо, что на дороге мне попался жалостливый парнишка, сразу поставившийдиагноз и согласившийся за малую мзду реанимировать «Жигули». В особняке стоялатишина. Меня встретили лишь собаки. Оставалось удивляться, куда подевалисьлюди. Я внимательно осмотрела кухню, никаких записок на холодильнике не было.Впрочем, Ася небось у Светы в больнице, Юля с Сережкой на работе, у Катидежурство, а Лиза с Кирюшкой привезли собак и убежали. Вполне вероятно, чтодети уже нашли тут себе новых друзей.

Вздыхая, я почистила картошку, пожарила ее,нарезала салат, вытащила из холодильника котлеты, сунула их в СВЧ-печь ивознамерилась мирно посидеть у телика, глядя какой-нибудь незамысловатыйсериал. Главное, чтобы в фильме не текли реки крови. Если нужно выбирать междухорошим, реалистичным кино, в котором зло победило добро, а, кто бы спорил, такв жизни часто случается, и абсолютной сказкой, в которой все, вопреки жизненнойправде, заканчивается просто замечательно, я без всяких колебаний выберу вторуюленту. Ужасов мне и в программе новостей хватает.

Пощелкав пультом, я обнаружила передачу ожизни тушканчиков и в полном восторге стала внимать диктору. Однако этиживотные такие забавные, оказывается, они…

– Марфа! – прогремело за спиной.

От неожиданности мои руки вздрогнули, пультупал на пол, из него выпала батарейка.

– Марфа! – повторил ЛевЯковлевич. – Мне не подали обед! Время уже к ночи! Что у нас творится,позвольте поинтересоваться? Немедленно налейте суп.

– Его нет.

Лицо академика покраснело.

– Безобразие, – заорал он, –Ася, Ася, Ася!

Но палочка-выручалочка не спешила броситьсямуженьку на помощь.

– Где все? – завыл ЛевЯковлевич. – Марфа! Разберитесь!

– Я не Марфа.

Профессор надулся:

– А кто?

– Евлампия.

– Кто?

– Лампа. Суп вам подавать я не обязана,поскольку не являюсь домработницей. Аси дома нет. Если хотите, сделайте себебутерброды. Впрочем, можете взять жареную картошку, салат и котлеты.

Лев Яковлевич вздернул подбородок, потомбыстро сел за стол. Я отвернулась к телевизору.

– Любезнейшая, – каркнул ученый, –где же картошка?

– На плите.

– Подавайте.

– Сам возьми, – потеряв всякоесамообладание, рявкнула я, – или руки парализовало?

Брови Льва Яковлевича взметнулись вверх.

– Что?! Как вы смеете! Да знаете, с кемимеете дело! Я член сорока четырех иностранных академий!

– Тогда вам совсем просто будетсправиться с бытовой ситуацией, – не дрогнула я, – картошку-то я ужепожарила, ее лишь на тарелку положить осталось!

– Но я не умею!

– Это дело нехитрое.

– Марфа, вы уволены.

Я встала и вышла в коридор, постояла тамнесколько мгновений, затем осторожно приоткрыла дверь и посмотрела в щелочку.Лев Яковлевич, чертыхаясь, накладывал картошку на тарелку. Я ухмыльнулась.Один–ноль в мою пользу. Все правильно! Есть захочешь, начнешь шевелиться, апрофессор не из тех людей, которые станут испытывать муки голода передсковородкой, полной вкусной еды. Сдается мне, он притворяется ничего не умеющим«ботаником». Кстати, это очень удобная позиция, попробуйте постоянно твердить:«Ой, я не знаю, как включать чайник, и никогда не научусь, потому что глупая».

Вот увидите, рано или поздно найдется тот, ктоподаст вам чаек прямо в кровать. Так что, милые мои, не спешите учитьсяготовить, гладить и вести домашнее хозяйство. Ежели вложите в голову мужа мысльо том, что боитесь утюга, ну фобия у вас такая, с раннего детства: лет этак впять сидели вы в песочнице, а туда со всего размаха шмякнулся утюг и укусилдевочку, – так вот, если супруг поверит вам, до конца своих дней именно онбудет гладить белье. Только не переборщите, нельзя бояться всего сразу: уборки,стирки, готовки. Подобное поведение называется ленью и обычно суровонаказывается. Выберите всего лишь одно, особо ненавистное вам занятие и смелопередайте его в чужие руки.

Говорят, что на свежем воздухе хорошо спится,но ко мне Морфей приходить не торопился. До полуночи я прождала Асю, но та неприехала и даже не позвонила. Оля отреагировала на отсутствие матери совершенноспокойно.

– Она иногда задерживается, –обронила дочь, – может и к часу заявиться.

– В самом деле? – удивилась я.

Ольга кивнула:

– А что такого? Говорила же, Асяпереводчица, у нее бывают встречи…

– Она же вроде книги переводит.

– Верно, – кивнула Ольга, – ноиногда и «вживую» поработать просят.

– Утомительно, наверное. И зачем ей это?

Оля скривилась:

– Ася из-за денег прямо свихнулась, всезаработать хочет. Если предлагают хорошую сумму, мигом соглашается! Мне такаяжадность непонятна, но, в конце концов, у каждой пташки свои замашки. Лично мнекажется, что у человека должно быть побольше свободного времени для творческойработы. Но Ася такая приземленная, она начисто лишена хоть каких-нибудьталантов, просто бабки срубает. И как ей не скучно! Я тяжело вздохнула, да уж,с этой семейкой не соскучишься. Сначала заработай на всех, потом сгоняй запродуктами, приготовь еду…

– У вас нет домработницы? –вырвалось у меня.

– Была, – отмахнулась Оля, –полная дура, уволилась, а другой пока не нашли. Место вакантно. Кстати, нехочешь попробовать? Зарплата стабильная!

Высказавшись, Ольга ушла, а я в глубокомнедоумении отправилась в свою спальню и заползла под одеяло. Никак не могуразобраться, что представляет собой Оля. Она редкостная хамка, намереннообижающая людей, или просто дурочка, наивно говорящая первое, что приходит наум?